Дело «Трудовой Крестьянской партии»

Опыт центральной Рады и директории показал, что это единственно ценный, вышколенный и верный с национальной точки зрения военный материал. Поэтому в программе организации украинского государства мы придавали ему роль государственной гвардии, наряду с войском, организованным по территориальному принципу. Но это украинское государство являлось, как бы сказать, конечным идеалом. Тем временем могли наступить гораздо скорее и гораздо более острые моменты, которые требовали военных кадров неотложно и немедленно. Например, в случае эвакуации большевиками Правобережной, а возможно и Левобережной Украины перед наступлением надо будет иметь военные кадры, которые могли остаться в эвакуированных территориях»[352].

По словам Грушевского, советская власть считалась неустойчивой, многие надеялись если не падения, то ее перерождения. Рост НЭПа на протяжении 1923–1925 гг. давал основание думать, что в своем развитии он будет прогрессировать, в связи с этим произойдет перерождение советского правительства. В связи с этим, украинские партии должны были готовиться взять власть, собирая для этого необходимые ресурсы: промышленные, экономические, культурные и военные.

«Из практических вопросов нас интересовало размещение по военным частям тех галицких военных, которые приехали с транспортом, подыскание для Григория Коссака какой-нибудь командной должности прифронтовой галицкой границы, чтобы популярность его имени служила средством притяжения из Галиции дезертиров, которые бы пополняли военные украинские кадры, т. к. уже запасы живой силы (галицийской) Чехии и Австрии приходили к концу, исчерпывались и на следующие транспорты нельзя было уже рассчитывать.

Иван Коссак должен был просить Михаила Левицкого, недавнего полпреда в Вене, чтобы он хлопотал у Затонского, как члена военного совета о предоставлении Коссаку должности, разумеется не открывая наших намерений, связанных с планами военной организации»[353].

После 1926 г. Грушевский в Харьков не ездил и вообще не выезжал из Киева. Летом 1924 г. он попробовал проехать Днепром до Чернигова, где происходил тогда учительский съезд. Он возобновил там старые связи, но вскоре почувствовал, что эти выезды обращают на себя большое внимание, поэтому он решил вести себя более конспиративно.

Осенью 1926 г. праздновался юбилей Грушевского. На нем он выступил с большой речью – «апологией крестьянской прослойки, которая все же является главной носительницей жизни украинского народа, как нации. Крестьянство еще не потеряло своей исторической национальной роли, нет еще украинского пролетариата, необходимо дать вырасти крестьянству культурно и национально настолько, чтобы оно обеспечило национальное лицо городу, фабрике, шахте, влившись в эти рабочие ряды, заняв определенные сознательные позиции национальной культуры»[354].

«На публичном вечере, происходившем после юбилейного заседания, Чечель подчеркнул программное значение моей речи, которую, говорили они – мои идеологические ученики, считают директивой себе. Руководящей основной мыслью для всех нас, – я настаивал на этом, было сохранение крестьянства как класса, как массы. Мы считали себя ее идеологами, которые должны выполнить свой «долг» перед народом, тем более, что с дифференциацей крестьянства нам казалась почти неизбежной гибель украинского народа, как нации.

Коллективизация добровольная, путем объединения в сельскохозяйственные союзы, путем добровольного соглашения казалась нам не только возможной, но и желательной, как школа коллективизма, отбрасывание резких индивидуалистических особенностей, создание социального чувства, но общая массовая коллективизация, программа которой вставала перед нами все более значительно, пугала нас чрезвычайно»[355].

Во время свиданий с Чечелем и Черкасским в Киеве, в разговорах с киевскими кооператорами и хозяйственниками вставала картина гибели трудящегося украинского класса, который, казалось, не перенесет такой коллективистской операции и должен исчезнуть. В разговорах с Чечелем Грушевский обсуждал и просил детально обсудить с харьковскими товарищами вопрос охраны крестьянского хозяйства: чем может помочь здесь наша организация?

5 апреля 1931 г. начальник Секретно-политического отдела ОГПУ Я.С. Агранов направил Г.Г. Ягоде рапорт, в котором указал, что он переговорил с доставленным в Москву академиком М.С. Грушевским.

В разговоре он подтвердил факт существования украинской националистической организации. Свою роль в ней он определил, как роль идеолога и руководителя. Подтвердил существование в Харькове повстанческой тройки и то, что основным военным кадром организации являлась галицийская военная организация. Подтвердил то, что вся деятельность центра сводилась к консолидации националистической интеллигенции, которая была бы способна, в случае военного столкновения Советского Союза с западными государствами, или в случае падения советской власти на Украине, в результате широкого народного восстания, отстоять независимость Украины и создать сильную власть.