Дело всей смерти

Огонек приязни, вспыхнувший между мужчиной и женщиной, старательно и умело раздувал След, истопник с тысячелетним стажем. Своему фавориту Рьянову он уже обеспечил продвижение по службе, организовав его победу в громком деле, и теперь заботился для него о крепком тыле – хорошей жене. Подражая герою фильма о работниках послевоенного МУРа, который демон любил пересматривать, он нашептывал Кириллу о Зое: «Присмотрись к девочке. Девочка правильная».

…Через много лет генерал Рьянов выйдет из больничной палаты, провожаемый взглядом врача, только что констатировавшего смерть Зои Рьяновой, и отправится домой. Но не сможет и полчаса провести в стенах, где все напоминало о жене. Он поедет на службу, войдет в кабинет, включит свет, запрет за собой дверь, чтобы не впускать призрак Зои и отчаяние. Но и Зоя, и отчаяние войдут вслед за ним и займут кабинет, и ему станет невыносимо тесно. Он поймет, что ему теперь нигде не будет места, весь его мир заполнила Зоя и отчаяние, и всегда они будут с ним. Тогда он достанет из сейфа пистолет. Холодный, как рука мертвой женщины. Сядет за стол, посмотрит на призрак жены. Кивнет ему. Передернет затвор с чрезвычайно громким в ночном здании лязгом. И разнесет пулей себе голову… Чтобы реализовать на свой дьявольский манер формулу «Они жили долго и счастливо и умерли в один день», След, взращивая зерно обоюдной симпатии Кирилла Рьянова и Зои Лапшиной, в левую грудь женщины высадил клетку, которая через годы начнет неправильно делиться и даст начало созвездию опухолей, чтобы в конце концов убить и Зою, и Рьянова. Душа самоубийцы в генеральских погонах пополнит сектор ада, в котором под патронажем Следа перемогали вечное лишение свободы недостойные стражи закона…

Академик Неелов распахнул дверь перед гостями. Он на пороге обнял и расцеловал детей. Чмокнул от полноты чувств и с удовольствием в обе щеки красавицу полицейскую. Но к Рьянову с объятиями не полез. И слез в его глазах, как воображал молодой следователь, не было. Он провел всю компанию на второй этаж особняка, в пышно обставленную гостиную. Рассадил по креслам, сам присел на краешек дивана.

– Друзья мои, – сказал он. – Вы спасли этих детей. Поверьте мне, человеку умудренному годами: если вы больше ничего не совершите в жизни, вы уже прожили ее не напрасно!

Эта речь Неелова была лучше тех сцен, которые напридумывал себе Рьянов. Он был польщен и взволнован и, во власти переживаний, машинально сжал руку Зои. Девушка ответила пожатием.

– Дедушка, а где мама? – прозвучал высокий голос Нади. – И папа?

В комнате повисла напряженная пауза. Врач и медсестра стиснули свои чемоданчики. Ради этой минуты они находились здесь. Как было заранее договорено с Нееловым, он должен был в присутствии медиков открыть детям ужасную правду, что мамы больше нет, и они были в готовности оказать помощь, если с кем-нибудь из ребятишек случится истерика.

– Мама уехала… ненадолго. А папа заболел. Мы завтра вместе поедем его навестить в больницу, – сказал Неелов.

Доктор сделал ему большие глаза: Неелов вел себя не по сценарию. Когда же он собирается сделать для детей тайное явным? Ведь правду не скроешь, как ни оттягивай развязку. Но врачи не могут дежурить около детей постоянно. Выходит, академику придется раскрыть им глаза, когда помощи рядом не будет и детям самим придется справляться с последствиями этого удара. Все это было в красноречивом взгляде врача. Но Неелов сделал вид, что не понял его взгляда. Он преувеличенно весело хлопнул в ладоши:

– Надя, а какой у меня подарок для тебя, ты не представляешь! Пойдемте, – пригласил он всех, вскакивая с дивана.

Дети, Рьянов, Зоя, врач и медсестра, еле поспевая за академиком, спустились на первый этаж, прошли по огибающему комнаты коридору к двери заднего входа. Дверь вела в небольшой сад, отделенный от улицы глухим забором. Под деревьями справа стоял диван-качели. А слева – просторная клетка с огромным косматым дисколицым орангутаном!

– Рома! Рома! – закричала Надя и кинулась к клетке.

Рьянов, выходя в сад, успел заметить, как какой-то мужчина в рабочем комбинезоне скрылся за деревьями. Он бросил вопросительный взгляд на Неелова, и академик словоохотливо объяснил:

– Это мой помощник по дому – золотые руки! Садовник, электрик, слесарь. Теперь вот еще и служитель зоопарка, ха-ха!

Неелов, обращаясь уже ко всем, принялся рассказывать, каких трудов ему стоило уговорить начальство центра передержки животных, куда передали конфискованное в доме похитителей зверье, отдать ему на время обезьяну.

– Если бы беда не прославила моих ребят на весь свет, если бы я не тронул их сердце повестью, как сдружились в неволе Надюша и орангутан, нипочем не отдали бы! Целую лекцию мне прочитали – чем кормить, поить, как развлекать этого хлопца. Забот теперь у нас полон рот. Зато Наде – радость!