Дело второе: Браватта (СИ)

По легенде, герцогу во сне явились три каменных плиты, на которых огнем горели письмена, языка ему неведомого, но отчего-то — понятного. Что там было написано, правитель Фрейвелинга так никому не сказал (а версий в народе ходило более двух десятков), но после пробуждения приказал заложить напротив замка храм. И вывел герцогство из Войны провинций.

Массивные стены строения, давящие даже издали, и узкие окна-бойницы в нижней его половине, совершенно не сочетались со стрельчатыми арками и витражными окнами в верхней части здания. Складывалось впечатление, что работали над храмом два разных архитектора, причем первого, скорее всего, казнили по приказу Максимуса Фрейвелинга, а второй зодчий при казни присутствовал.

А уж стремящиеся в небо тяжелые шпили храма постоянно рождали в душе инквизитора страх того, что однажды они рухнут на мостовую и похоронят под собой огромное количество толпящегося тут ежедневно народа. Страх совершенно иррациональный, но проявляющийся с неотвратимой неизбежностью каждый раз при взгляде на этот архитектурный шедевр.

— Спаси Единый! — пробормотал Ипий себе под нос. И перекрестил плечи. Привычно, как делал всегда, подходя к храму, втянул голову в плечи, и ускорил шаг.

Утром площадь перед храмом пустует. Нищие, рабочим местом которых являются ступени храма, заступят на дежурство примерно через час. Гуляки и бумажная братия чиновников, стряпчих и писцов, которых здесь всегда полно, по причине великого множества контор и присутственных мест, появятся еще часом позже.

Так, точнее почти так, было и этим утром. Сегодня тут была совершенно другая публика. Десятка полтора стражников в длинных патрульных тулупах и шапках с красными околышами стояли кольцом вокруг чего-то, еще не видимого старшему инквизитору. Подойдя ближе, он разглядел за кольцом оцепления высокое начальство. А именно: начальника городской стражи барона да Бронзино и кансильера судебной инквизиции кавалера Торре. Оба пожилых мужчины были тепло одеты по случаю раннего и весьма холодного ноябрьского утра. Случайно или намеренно они оба выбрали темные тона в одежде, отчего выглядели как два кладбищенских ворона.

Ничего доброго от визита начальства на место преступления ждать не приходилось. Вернее, даже так — было бы достаточно плохо, если оба этих достойных мужа явились сюда после Ипия Торуго. А так как они ждали оного, явно успев замерзнуть — это уже проходило по разряду катастрофы. Что гарантировало следующее развитие событий: будет много в раздражении или даже гневе произнесенных слов, за которыми неизбежно последуют обвинения в некомпетентности (разумеется, — ответственного следователя).

Затем барон и кавалер начнут спорить друг с другом о том, чье ведомство более виновно в самом факте случившегося и столь длительном и безрезультатном его расследовании. Естественно, стороны смогут прийти к соглашению в том, что вина как за первое, так и за второе, лежит на плечах исключительно некомпетентного и ленивого исполнителя, коему будет указано исправиться и через час доложить о поимке убийцы.

Жертва лежала у подножия ступеней. Совсем девчонка, не из богатых, судя по натруженным рукам и сбитым ступням. Эти детали (равно как и выпотрошенный живот — привычный почерк убийцы) Ипий отметил мимоходом, приближаясь к начальству, чтобы сполна испить чашу его гнева и собственного унижения. И запнулся, не дойдя до оного пяток ступеней. Что-то было не так!

Игнорируя тот факт, что его поведение лишь подогревает раздражение начальства, он вернулся к телу и осмотрел его уже внимательнее.

На первый взгляд, женщина выглядела неотличимо от прежних жертв Лунного волка. Однако что-то не давало покоя инквизитору, заставляя вновь и вновь осматривать убитую. Наконец, разум его, еще не вполне проснувшийся, смилостивился и выдал результат.

Ссадины. На запястьях и щиколотках жертвы были ссадины. Полученные, когда женщина была еще жива и вырывалась, а руки и ноги ее были связаны веревками. Инквизитор прикрыл глаза, вспоминая тела предыдущих жертв, и с уверенностью кивнул самому себе. У них не было ссадин от веревок. Почему? Что изменилось? Прежних жертв убийца не связывал? Тогда зачем связал эту?

Не находя ответ на этот вопрос, он оставил осмотр и подошел к начальству, взирающее на него недовольно, но без ожидаемого гнева.

— Ипий Торуго… — произнес кавалер Торре. Спокойным и равнодушным тоном, который совсем не вязался с ситуацией. И наводил на мысли о затихшем ветре перед новым ураганным ударом. — Ты довольно быстро явился.

— Супремо. — качнул головой инквизитор, пытаясь найти в верховном инквизиторе признаки гнева или раздражения. Но кавалер был совершенно спокоен, что пугало больше криков и обвинений. — Господин барон.

Этот кивок-поклон был адресован начальнику городской стражи, мужчине крупному, статному, с поседевшей, но все еще шикарной гривой волос на непокрытой голове.