Дельцы. Том II. Книги IV-VI

Онъ не могъ докончить и сильно поблѣднѣлъ.

Лиза такъ испугалась, увидавъ его внезапную блѣдность, что схватила его за руку и начала трясти ее.

— Ѳедоръ Дмитричъ, милый мой!.. Вѣдь этого нужно было ждать!., повторяла она, глотая слезы и лаская его глазами.

— Скончалась? прошепталъ онъ.

— Да, вдыхая воздухъ выговорила Лиза.

— Когда-же?

— Третьяго дня похоронили.

— Гдѣ?

— На Волковскомъ кладбищѣ.

Вопросы и отвѣты произносились въ полголоса, строгимъ звукомъ.

— Какъ-же вы меня-то…

Бенескриптовъ опять не договорилъ.

— Васъ не пригласили? спросила Лиза, глядя ему прямо въ глаза.

— Какія приглашенія… я не то… а какже было не дать…

Онъ вынулъ платокъ и прикрылъ имъ глаза минуты на двѣ. Лиза, держа его за руку, чувствовала, что онъ плачетъ.

— Вы не думайте, семинаристикъ мой прелестный, заговорила он? — что про васъ забыли… Вы всегда мой другъ, есть и будете… Мама такъ васъ любила… всегда и до самой смерти думала объ васъ, хоть и молчала, но я хорошо знаю, что думала.

— Такъ и не видалъ!.. всхлипывалъ Бенескриптов, прикрывъ опять платкомъ все лицо.

— Слушайте-же, Ѳедоръ Дмитричъ, продолжала Лиза съ удареніемъ и не выпуская его руки. — Мама умерла такъ скоро… никто не ожидалъ… я была у Саши Чернокопытова… помните, вы его у насъ видѣли, гимназистикъ.

— Помню.

— Онъ тоже умеръ. Я вчера его похоронила.

Бенескриптов отнялъ отъ лица платокъ и взглянулъ на Лизу. Онр сидѣла около него, выпрямившись, блѣдная, со строгимъ, уже не дѣтскимъ выраженіемъ. Ему стало стыдно своихъ слезъ.

— Такой мальчуганъ! промолвилъ онъ.

— Да, отвѣтила она и тихо улыбнулась. — У него была болѣзнь скорая… воспаленіе легкихъ; а мама могла и еще жить… я вернулась отъ Саши вечеромъ, чтобы узнать адресъ доктора… вошла… мама уже умирала, схватила меня и начала шептать… не больше двухъ минутъ… упала на спину и… все…

Слушая отрывочный разсказъ Лизы, Бенескриптов тяжело дышалъ и боялся прервать ее какимъ-нибудь вопросомъ.

— И все? спросилъ онъ, видя, что она остановилась.

— И все, повторила Лиза.

Онъ хотѣлъ что-то еще спросить, но ничего не представилось ему въ эту минуту: никакихъ подробностей, ничего, что-бы въ другомъ настроеніи непремѣнно пришло ему на мысль.

— Да, начала опять Лиза, — мама такъ умерла, какъ я вамъ сейчасъ разсказала…. Я объ васъ сейчасъ-же сказала Авдотьѣ Степановнѣ… вы ее помните?

— Еще-бы, вырвалось у Бенескриптова.

— И она хотѣла къ вамъ ѣхать, но я ее попросила не дѣлать этого.

— Вы, Лизокъ?

— Да, я! Не браните меня, дружокъ мой, я такъ сдѣлала потому, что…

Она остановилась и изподлобья взглянула на Бенескриптова.

— Можно-ли мнѣ сказать совершенную правду? выговорила она.

— Кого-же вамъ бояться, голубушка моя? спросилъ съ нѣжностью Бенескриптовъ.

— Вотъ почему я такъ сдѣлала: я боялась, что вы увидите маму мертвой… и совсѣмъ погибнете.

Послѣднія слова произнесла она чуть слышно и наклоняя голову къ плечу своего пріятеля.

— Такъ вы думали… вымолвилъ Бенескриптовъ, громко вздохнувъ — боялись за меня…

— И Авдотья Степановна согласилась со мной…

— Да, да, шепталъ Бенескриптовъ: — быть можетъ такъ и было-бы… да какая бѣда въ томъ…

— Пѣтъ! вскричала Лиза и даже покраснѣла. — Нѣтъ, вы не должны такъ говорить!.. Если вы любили маму! если вы хотите помнить объ ней… вы должны теперь совсѣмъ… выздоровѣть.

Она прижалась къ нему и два ея большіе глаза поглядѣли на него съ такимъ серьезнымъ сочувствіемъ, что онъ, глубоко тронутый, поцѣловалъ ея руку.

— Что это вы! отшатнулась Лица и еще больше покраснѣла. — Вы меня простили, да? Я, можетъ быть, и не такъ поступила, но я вамъ скажу всю правду… Да и что глядѣть на мертвыхъ? Когда вы умрете или другой кто-нибудь, кого я буду любить… я не пойду къ мертвому… Нѣтъ, не надо!.. Вотъ теперь вы будете вспоминать маму, какъ вы ее видѣли въ послѣдній разъ… она такъ тогда оживилась, когда вы пришли… и предъ вами не будетъ мертваго лица.

Лиза закрыла лицо рукавомъ, дрожь пробѣжала по всему ея тѣлу.

— Обо мнѣ довольно! заговорилъ Бенескриптовъ, кладя свою широкую руку на плечо Лизы. — Какъ вамъ-то жить теперь.

— Мнѣ? быстро спросила Лиза и усмѣхнулась. — Я теперь богатая.

— Богаты? вскричалъ радостно Бенескриптовъ.

— Да, вѣдь вы не знаете: Авдотья Степановна выиграла нашъ процессъ.

— Ну, вотъ и прекрасно! вырвалось у Бенескриптова. Онъ не зналъ что и сказать, такъ извѣстіе его обрадовало.

— У меня слишкомъ много будетъ денегъ, продолжала Лиза, дѣловымъ тономъ — и мнѣ это не нравится. Ну, да когда я сдѣлаюсь совершеннолѣтней, я по-своему употреблю мои деньги… не долго ждать… Да и теперь… не имѣютъ права отказать мнѣ…

Она вскинула голову и, глядя пристально на Бенескриптова, спросила:

— Другъ вы мой или нѣть?

— Я-то? Маточка моя!..

— А если другъ… вы не можете отказаться… вы должны устроить себѣ какое хотите занятіе… для этого нужны деньги, и вы ихъ возьмете у вашего друга, Лизы Загариной.

Выговоривъ это, Лиза встала противъ Ѳедора Дмитріевича и взяла его за обѣ руки.

— Ну-съ? Какой будетъ отвѣтъ?..

— Въ васъ перешла ангельская душа мамы вашей…

— Нѣтъ, я не ангелъ! у меня крыльевъ нѣтъ; а вы что-же мнѣ не отвѣчаете?