Дельцы. Том II. Книги IV-VI

— Попросите ко мнѣ. Вы не выходите въ корридоръ. Пускай сюда явится. Коли по дѣлу, вы съ нимъ перетолкуйте; а такъ, тары-бары, извинитесь, что ваша комната занята.

Стукъ прекратился и чрезъ нѣсколько секундъ дверь отворилась. Карповъ вскочилъ съ дивана. Въ дверяхъ стоялъ Прядильниковъ.

Безъ всякой неловкости, точно между ними ничего не произошло, они поцѣловались и даже крѣпко и долго обнялись.

— Николаичъ, — крикнулъ Карповъ — снимай все. Ты здѣсь не у меня; моя комната подъ постоемъ; я у моей сосѣдки. Зинаида Алексѣевна! представляю вамъ Николаича, моего закадыку, о немъ вамъ достаточно извѣстно.

Зинаида Алексѣевна съ любопытствомъ и интересомъ разглядывала фигурку Прядильникова, съ которой Карповъ стягивалъ шубу. Ей сейчасъ-же бросилось въ глаза выраженіе его желтаго, побурѣвшаго лица, съ блуждающими глазами.

— Ну, садись, — усаживалъ Прядильникова Карповъ: — разсказывай.

— Послушай, Алеша, — заговорилъ Прядильниковъ: — здѣсь есть свободныя комнаты?

— Есть, а что?

— Я сейчасъ-же занимаю.

— Ты?

— Да, скажи-ка хозяйкѣ или горничной, что-ли, что я беру комнату и сегодня переѣзжаю. Мнѣ все равно.

— Да что ты, Николаичъ? Вѣдь у тебя готовая квартира? или, можетъ быть, ты для какихъ-нибудь особыхъ занятій?

— Ничуть не бывало, — перебилъ его Прядильниковъ — просто съѣзжаю сюда.

— Non capisco![36] вскричалъ Карповъ, и вдругъ, всмотрѣвшись попристальнѣе въ Николаича, весь тревожно встрепенулся и совершенно серьезно сказалъ: — что же такое случилось?

Зинаида Алексѣевна, переглянувшись съ нимъ встала и объявила Прядильникову, что она сходитъ переговорить къ хозяйкѣ и выберетъ ему самую лучшую комнату.

Когда они остались вдвоемъ, Карповъ еще разъ поцѣловался съ Николаичемъ и проговорилъ вполголоса:

— Спасибо, спасибо! ты добрѣе меня.

— Н-то? — рѣзко спросилъ Прядильниковъ: — какая тутъ доброта… Я, братъ, Алеша, ликвидацію дѣлаю.

— Какую такую ликвидацію?

— Вотъ ты прислушай; помнишь, не такъ давно ты меня допекалъ тѣмъ, что я изъ божьей коровки превращаюсь въ петербургскаго дѣльца…

— Полно глупости цитировать! мало-ли я что мололъ.

— Нѣтъ, ты дѣло говорилъ. Ну, вотъ я, братъ, и превращаюсь опять въ божью коровку и произвожу самому себѣ ликвидацію.

— Да зачѣмъ-же ты все притчами-то изъясняешься?

— Никакихъ тутъ нѣтъ притчей. Кто такой былъ отставной инженеръ-поручикъ Прядильниковъ? — Донъ-Кихотъ съ цыфирью въ рукахъ… Ну, такъ ему и нужно кончать дни свои.

— Ты, значитъ, взаправду оставляешь всякія дѣла?

— Да, дружище, да! — вскричалъ съ дикой радостью Прядильниковъ — будемъ мы съ тобой опять чаишко распивать и о суетѣ міра сего бесѣдовать. И квартиры намь никакой не нужно. Вотъ такъ, въ нумерѣ, и поселимся. Никакой чтобы собственности не было. Какъ это по-латыни говорится? Ты учился, небось? Omnia mea…

— Постой однако, — тревожно перебилъ егоКарповъ — вѣдь у тебя была должность по обществу?

— Сегодня расшаркался по всѣмъ правиламъ.

— На биржѣ у тебя были дѣла.

— Денегъ у меня своихъ никогда не было, а чужихъ мнѣ не нужно.

— Да ты не покончилъ-ли…

Карповъ не договорилъ и вглянулъ еще пристальнѣе на Прядильникова.

— Все покончилъ, все покончилъ, — повторилъ тотъ, потирая руки и зло улыбаясь.

Онъ вскочилъ и забѣгалъ по каинатѣ.

— Я тебя допрашивать не хочу, но, право, что-то въ толкъ не возьму; зачѣмъ-же тебѣ отъ карьеры отказываться?

— Какъ зачѣмъ, какъ зачѣмъ? Ты самъ знаешь, зачѣмъ! Ты мнѣ лучше скажи: кто эта мамзель?

— Очень хорошая дѣвушка, мы съ ней здѣсь познакомились.

— И амуры пошли?

— Амуровъ еще нѣтъ: она не изъ таковскихъ, братъ,

— Это хорошо. Умненькая?

— Очень умненькая!

— Ну, и прекрасно!

Прядильниковъ все бѣгалъ по комнатѣ и потиралъ руки.

— Вотъ видишь, отрывисто и съ хихиканьемъ говорилъ онъ: — какъ мы здѣсь заживемъ! по студенчески, точно на берегахъ Сены, въ Латинскомъ кварталѣ. Ты, я вижу, остепенился, дома сидишь съ умной дѣвицей веселаго нрава. Мы книжки будемъ читать и чаи распивать. И все это у насъ пойдетъ какъ по маслу; одно слово — резвеселое житье!

Карповъ, слушая Петра Николаевича, рѣшительно терялся. Въ голосѣ, тонѣ, въ самыхъ фразахъ, въ отрывистомъ смѣхѣ, было что-то совершенно не прядильников-ское, а между тѣмъ слова были связны, въ идеяхъ не замѣчалось разстройства.

— Да ты все шутишь, — попробовалъ онъ вымолвить, не то въ видѣ вопроса, не то въ видѣ недоумѣнія.

— Я шучу? — ха, ха, ха!

И Прядильниковъ разразился хохотомъ, отъ котораго по спинѣ Карпова пошли мурашки. Если-бъ въ эту минуту не вошла Зинаида Алексѣевна, онъ просто-бы испугался.

— Есть комната? — кинулся къ ней Прядильниковъ.

— Цѣлыхъ три, выбирайте любую.

— Самая дешевая въ какую цѣну?

— Въ одно окно, да вы не захотите, — шестнадцать рублей.

— Цѣна хорошая. Больше я платить не могу. Идемте смотрѣть.

Комнаты были осмотрѣны. Въ одно окно была и узка, и темна, и адски скучна, и съ грязцой, но Прядильниковъ ее взялъ.

— Да помилуй, Николаичъ, — вмѣшался Карповъ — у тебя книгъ сколько, бумагъ всякихъ, а тутъ и письменнаго стола нѣтъ.