Демьяновы сюжеты

Поздним вечером, поборов в себе желание жестоко наказать директора – придушить, вздернуть на дыбу, четвертовать – он произнес вслух длинную тираду, состоящую исключительно из непотребных слов, охнул, прослезился и вынужден был признаться – директор прав. Но где его взять, этого спонсора? Увы, никаких дельных мыслей не было. Разве что позвонить Эдику, с которым они когда-то работали вместе на развлекательных мероприятиях «Интуриста». Он давно забросил балалайку на антресоли и теперь вовсю занимался скупкой ваучеров, в первую очередь, у бывших коллег. Свои ваучеры и ваучеры родителей Вася продал Эдику по восемь тысяч за штуку. Не для себя же он их покупает, а для кого-то, и этот кто-то наверняка с большими деньгами, думал Вася, набирая телефон Эдика.

Поначалу Эдик не выразил никакого интереса. Он только посмеялся: опоздал, маэстро Паваротти, ко всем пухлым кошелькам давно присосались расторопные и наглые пиявки. Но дней через десять позвонил и предложил встретиться.

Пиши расписку, сказал Эдик: двадцать процентов от полученного вернешь мне. Двадцать – это по дружбе, иначе бы слупил половину. При этом помни: если кинешь, отправишься на тот свет. Надеюсь, догадываешься, с какими людьми я в доле? И пояснил: будешь работать в дуэте с девицей из самодеятельности. Хорошая певунья, голосище – симбиоз нашей Зыкиной и Эллы Фицджеральд, и уши у девицы на макушке – локаторы, почти абсолютный слух. Она дочь сиделицы. Пока мать кантовалась на зоне, девочка мыкалась по родственникам и интернатам. Откинувшись, мать решила компенсировать, любой каприз дочери для нее закон. Девица сказала: хочу на эстраду.

Ее мать волшебница? – дурашливо хихикнул Вася.

Эдик насупился и покрутил пальцем у виска: для нас с тобой она бинес-тетушка с очень хорошим угощением, понял? Так что запихни свой гонор в задницу и приступай. Отныне твоим директором буду я, господин Никодим Волхонский! – рявкнул Эдик. Никодим Волхонский – твой псевдоним. Коли откажешься от сотрудничества, внесу тебя в черный список обоссавшихся идиотов…

Тяжкий груз сомнений в буквальном смысле придавил Васю. Связываться с этим скользким, хамоватым, криминальным Эдиком было страшно. Но, денек подумав, все-таки рискнул. Уж очень не хотелось возвращаться к прежней беспросветности.

Бизнес-тетушка, временами напоминавшая Васе внезапно переродившуюся и подобревшую Мегеру, ради дочери готова была на все. Она выделила средства на оплату репетиционного периода для концертмейстера, педагогов по вокалу и сценическому движению, звукорежиссера и самого Васи; закупила классную аппаратуру; распорядилась пошить у модного кутюрье концертные костюмы в двух вариантах; музицировали в прекрасном помещении нового кафе, которое открывалось для посетителей только после завершения репетиции. И Вася воспрянул: пожалуй, не прогадал.

Эдик, поначалу изображавший скромного, услужливого клерка, тоже приободрился, расправил плечи и освоил походку продюсера-чародея, способного решать любые задачи. Регулярно получая деньги на представительские расходы, он сообщал бизнес-тетушке о своих феноменальных достижениях: все ленинградское телевидение у нас в кармане, десяток прикормленных газетенок ждут не дождутся нашей отмашки. Пора окучивать москвичей…

А девица была просто чудо! Она трепала нервы самозабвенно и виртуозно: не хочу, надоело, скучно, все одно то же!.. Складывалось впечатление, что она побывала на стажировке в глубокой провинции у примы, за которой пожизненно закреплены все главные роли. Но, часок покуражившись, девица начинала петь, да так, будто это итог многодневных репетиций. Ее артистичность позволяла проживать каждую ноту и доносить до слушателей малейшие нюансы.

Напечатав полторы страницы, остановился. Задумался: может быть, в этом месте стоит задать вопрос: Раиса Тимофеевна, как вы полагаете, чем закончилась эта история? Подсказываю, ни одного настоящего концерта не состоялось. А уж потом, когда старуха выскажется, расскажу ей про нервный срыв.

К сожаленью, легкомысленный Вася иногда был умным и проницательным. Присмотревшись к своей пока еще неотесанной, но очень яркой и самобытной партнерше, он с болью признался самому себе: через пару месяцев в нашем дуэте я стану вторым. Вторым – пока девица не сообразит, что я ей совсем не нужен.

Эта гипотеза обрела дополнительную разрушительную силу, когда на ее восемнадцатилетие устроили маленький концерт для узкого круга. «Калинку» и «Очи черные» девица исполнила сольно. И это было по-настоящему здорово!

Бизнес-тетушка, по случаю дня рождения надевшая бархатное, терракотовое платье, украшенное внушительным, бриллиантовым сердечком, сияла от счастья. Она расцеловала дочь, а Васю ласково погладила по плечу: Никодим, когда на большую сцену?

Крутившийся рядом Эдик в новом смокинге, ответил бойко и уверенно: хоть завтра! Но лучше все-таки не спешить. Девушка должна привыкнуть к инструментальному ансамблю. Репетиции с квинтетом начнутся на следующей неделе.