Демократическая прогрессивная партия Тайваня и поставторитарная модернизация

В-четвертых, необычайная волатильность партийной системы. Партии в Корее очень часто сливаются, разделяются и меняют свои названия, а вместе с этими переменами изменяются и электоральные предпочтения населения. Достаточно сказать, что за период 1988–2008 гг. состав ведущих партий изменился полностью. Кроме того, партии все более становятся личным ресурсом популярного лидера.

В целом политическая культура Кореи характеризуется сплавом демократических и авторитарных начал. Так, согласно опросам середины 1990-х гг., 91 % респондентов считали демократию лучшим строем, но 53 % отдавали предпочтение авторитарному лидерству перед демократическими дискуссиями[128]. Американский журналист Н. Кристоф, долго живший в Южной Корее, писал в те годы, что «демократические и авторитарные нити так тесно переплетены в ткани корейского общества, что это может озадачить иностранца»[129]. Некоторые западные исследователи усматривают в этом обстоятельстве признаки политической незрелости: по их мнению, корейцы видят в демократии прежде всего гарантию жизненного благополучия, а не соблюдения гражданских прав[130].

Следующим рубежом в процессе демократизации Южной Кореи стал острый экономический кризис 1997–1998 гг. Для политической жизни страны он явился своего рода очищающей грозой. На волне кризиса президентом был избран оппозиционный деятель Ким Дэ Чжун, который повел решительную борьбу с коррупционными связями правительства, консервативных партий и крупного бизнеса. Другими важными пунктами президентской программы Ким Дэ Чжуна стали расширение гражданских прав и свобод, охрана окружающей среды и установление мирных отношений с Северной Кореей, что придало его партии характерную для плюралистической демократии ориентацию на самые широкие слои общества. Этот политический тренд еще больше усилился при следующем президенте Но Му Хёне, который апеллировал к молодежи и среднему классу, отвергавшим регионализм и клиентелизм, и одним из первых стал активно использовать интернет-дискуссии для политической агитации. Социологические опросы того времени свидетельствовали о большом разрыве между политическими предпочтениями старшего поколения и молодежи[131]. Теперь представители старых партий получили клеймо «коррупционеров», и новые лидеры объявили своей целью очищение от них государственного аппарата. Появились и влиятельные левые партии с отчетливой идеологической программой. Правда, в реальности их влияние обеспечивалось протестным голосованием различных страт общества[132].

Эти процессы протекали на фоне быстрых перемен в положении отдельных политиков и партий. Довольно скоро Но Му Хён растерял свою популярность, а его сподвижники переметнулись к более перспективным политикам. Фигура следующего президента – Ли Мён Бака – по-своему типична для современного корейского политикума. В прошлом управляющий крупной компанией и мэр корейской столицы (должность столичного мэра – характерная черта политической карьеры и президентов Тайваня), Ли Мён Бак позиционировал себя как компетентного экономиста и апеллировал ко всем слоям общества. Его приход к власти можно считать важной вехой в дальнейшем развитии южнокорейской демократии.

Таким образом, история последних десятилетий обоих близких Тайваню и географически, и цивилизационно государств – Сингапура и Южной Кореи – показывает, что практически нет оснований говорить о какой-либо общей модели поставторитарной модернизации (если принять сингапурскую модель за самую первую ступень такой модернизации или имеющую тенденцию стать таковой). Для Сингапура и Южной Кореи характерны отсутствие собственных традиций партийного строительства и цивилизационные особенности, препятствующие созданию массовых партий или устойчивых многопартийных систем. Правда, и там и там существует общая экономическая подоплека политических процессов, которую можно назвать развитием по японскому образцу: привлечение иностранных инвестиций вследствие дешевизны производства, мощный промышленный рывок и переход к инвестированию в других странах. Однако конкретные политические результаты этих сдвигов в Южной Корее, Сингапуре и на Тайване оказались очень разными.