Демократия по чёрному

Габун, как тогда называли Габон, был гораздо ближе. У меня какая задача была от немцев с англичанами получена? – Нападать на французские территории! Я напал? – Напал! Хорошего понемножку. Выражение разведчиков «писец, как много» меня изрядно напрягало. Но уходить без прощального «прости» как-то и неудобно даже. Перед собою, скорее, чем перед буржуазными эксплуататорами всех европейских мастей.

Вытащив приобретённую, по случаю, у одного из Ашиновских разгильдяев колоду карт, я раскинул картишки. С обычными картами было легко. Вот король! Вот ферзь! Тьфу ты, валет! Туз бьёт короля, король – даму, ну и так далее, это если мы играем в дурака. Но есть же и другие игры. Значит, надо менять правила игры.

У французского генерала полно тузов и козырей, а у меня? А у меня только десятки, да шестёрки, даже джокеров нет. Да и не умею я в эти игры играть, которые с джокерами. А уж сколько фильмов всяких снято про «джокеров»! Хреновая, короче, карта, не русская, в общем. Семён Кнут, с любопытством расспросив ещё один отряд, вернувшийся с разведки, прибежал ко мне.

– Командир! – обратился он ко мне, – там не только негры идут, а ещё и турки, в красных шароварах и фесках.

Я в это время предавался размышлениям, спокойный ход которых бесцеремонно прервал наглый казак. Сняв с перевязи африканский метательный нож, я без замаха метнул его в посетителя. Кувыркаясь в воздухе, как пропеллер, нож воткнулся в дерево, пролетев мимо головы казака, буквально в паре сантиметров.

Я был очень зол, никто не имеет права обращаться ко мне так по-свойски, не являясь моим приближённым, тем более, в присутствии моих подданных. Семён Кнут, поздно осознавший свою ошибку, резко побледнел, почувствовав движение воздуха от летающей смерти, просвистевшей возле его правого уха.

– Виноват, князь, прости грешного, не подумал. Но падать на колени и молиться не стал. Гордый, да ещё и казак, да ещё и за убийство офицера бежавший сюда.

«Усерусь, но не покорюсь!» Эх, сколько их погибло на полях первой Мировой войны, сколько легло костьми на полях Гражданской. Сколько было потом уничтожено в процессе коллективизации и раскулачивания. Не сосчитать! Множество сбежало за границу, растворившись среди местного населения, на просторах Южной Америки, Австралии, и в иных местах.

Трагична судьба защитников Отечества в эпоху перемен, и первыми платят свою цену те, кто столетиями защищал Родину. Так было в Риме, и в Византии, так было в Древней Руси, так будет и в Российской империи.

Сколько погибло в Великой Отечественной, сколько полегло в Афганистане и Чечне истинных патриотов своей Родины. Слёзы забвения пролиты над их могилами, а кости иных занесены пеплом времени и сокрыты старыми жухлыми листьями, горестно слетающими с деревьев, как слетали слёзы вдов, потерявших своего ненаглядного. Рыданиями матерей, потерявших свою кровиночку, горьким сиротским хлебом, и разбитыми судьбами детей, заплативших за это одиночеством и гибелью в младом возрасте.

Это мелькнуло в моей голове, и я… простил неразумного.

– Чего тебе? – буркнул я.

– Ваше сиятельство, – сбился казак, – пораспрошал я ваших негров кое-как. По одежде опознал, и по мордам. Зуавы это берберские. Жуть, какие злобные, аки кобели бешеные. В битве яростные и жестокие, похлеще негров будут. Подготовиться бы к встрече с ними как…

– Ступай, Семён. Без тебя разберусь!

Да, надо менять правила игры! А не поиграть ли нам в «пьяницу», где всякая шестёрка, однозначно, бьёт туза. Оценив обстановку, я отдал приказ двигаться не к побережью, а в перпендикулярном ему направлении, а именно, на Франшвиль, расположенный, практически, в центре Габуна.

Оставив лагерь, войско двинулось в этом направлении, опустошая селения и набирая в свои ряды как добровольно, так и принудительно, всех воинов, которых смогли найти.

Генерал Пьер Эжен Ларуа был неприятно удивлён, не обнаружив вражеского войска. Разведка доложила, что Мамба резко развернулся на север и отправился в сторону Франшвиля, явно намереваясь его опустошить.

Кипя от ярости, что его надули, и так глупо, Ларуа отдал приказ отправиться за ним вдогонку, отправив гонца с этим сообщением на побережье.

* * *

Франшвиль горел, как бы я не хотел его сжигать, но вот не все мои воины были с этим согласны. Разграбив город, который некому было защищать, я отправился вдоль небольшой реки, на которой он был расположен, в сторону Либревиля.

Губернатор Габуна, узнав о гибели Франшвиля, был в шоке. Войско генерала Ларуа оказалось в позиции догоняющего, и безнадёжно отстало от чернокожего вождя, который изменил одним манёвром все планы по его уничтожению.

У губернатора не было никаких войск. Второй раз на французских территориях началась паника. Наспех организовывались войска, из белых граждан всех национальностей, которые здесь проживали, но их было немного. Набирались чернокожие наёмники, отправлялись срочные депеши в Париж и губернатору Сенегала и Алжира с призывом прислать, и как можно скорее, хоть какие-нибудь войска.