Демократия по чёрному

Хлынувшим на берег матросам достались лишь небольшие кучки не успевших сбежать негров, да брошенная мною за ненадобностью мортира. Мавр сделал своё дело, мавр может уходить! Развернувшись, я двинулся обратно, навстречу французским колониальным отрядам. Непрерывно двигаясь, мы остановились на отдых на расстоянии одного дневного перехода между нами.

Их войско подошло после обеда, и было уже хорошо различимо, когда остановилось на отдых, не решаясь с ходу атаковать правильные ряды моих воинов, и оценив мою готовность сражаться. Я тоже не собирался их атаковать. Мои воины уже успели отдохнуть, но, увидев, что сражение будет завтра, я решил повременить.

Густая и тёплая, как кисель, африканская ночь опустилась на землю, поглотив всё вокруг. И опять, в бой пошли одни дураки. Три с половиной тысячи набранных местных негров нехотя пошли в ночную атаку.

Естественно, они не хотели воевать ночью. Ночью негров не видно. Ночь – это время злых и жестоких духов, но не только. Ночь – время унганов. А кто командовал ими? Великий унган Мамба! Так вот, великий унган Мамба сказал: – «Атаковать, вашу мать!», а не то, я буду ваши души… пинать, вашу мать, мать, мать!

Рыкнули пушки Семёна Кнута, выставленные на прямую наводку. Его зычные матюки заглушали рёв и грохот орудий. Подаренное ему мною короткое копьё славно гуляло по рёбрам и головам бестолковых пушкарей своим тупым концом.

«Бах, бах, брарарах», – плевались огнём небольшие орудия. Снаряды летели в разные стороны, абсолютно не прицельно, но мне было наплевать. Волна чёрных воинов накрыла собою вражеский лагерь. Генерал Пьер Ларуа не успел лечь, как грохот канонады и близкие разрывы снарядов выбросили его из походной палатки прямо в хаос ночного боя.

Впереди загорались и гасли вспышки орудийных выстрелов, выплёвывая в их сторону клубки огня, прорезавшие темноту африканской ночи. Визжали снаряды, летела во все стороны шрапнель. Спешно разворачивала орудия своих батарей орудийная прислуга. Загрохотали пулемёты, посылая в сторону мамбовцев веер смертоносно жалящих пуль.

«Мааамба», – дикий рёв долетел до первых рядов зуавов, а потом их захлестнула волна звуков от ударов холодного оружия. Это схватились в рукопашную зуавы и мамбовцы.

Первые десять, двадцать минут мамбовцы доминировали, воспользовавшись внезапностью нападения, но потом, численный перевес и обученность французских зуавов начали сказываться. Мамбовцы стали нести большие потери, и, не выдержав численного превосходства, побежали назад, практически невидимые из-за своих голых чёрных тел.

Зуавы кинулись преследовать отступающих, желая отомстить за внезапное ночное нападение, но не успели догнать, как им навстречу потянулись строчки пулемётных выстрелов и дружный ружейный огонь. Теперь пришлось зуавам, в свою очередь, давать деру, спасаясь от убийственного огня.

Остаток ночи прошёл спокойно, если так можно было сказать. Утро встретило готовые ряды моего войска, выстроенные для боя. Да, мы тоже полночи не спали, но у нас был ещё дневной отдых, а вот французы не отдыхали, да ещё и ночью их «поимели».

Я уже понял, что у моего противника было численное преимущество, а также перевес в количестве орудий и пулемётов, и кровожадности воинов. Ну и что!

А у меня были боевые пчёлы и боевые змеи, но, правда, немного. Хранить их проблематично, особенно, диких пчёл. Сидели они в небольших брёвнах, залитых каучуковой смолой, и жужжали. Сильно так жужжали, можно сказать, зло жужжали, но не сдыхали. Зря я им, что ли, щёлочки небольшие просверливал, чтобы они не задохнулись.

Две, сделанные наскоро, примитивные катапульты, с ложковидными пчёлоприёмниками, готовились послать во вражеский лагерь первые подарки. Едва рассвело, как натянутые до звона, переплетённые между собой, лианы были резко ослаблены, и первые дупла счастья тихо взлетели в наполненный утренней прохладой воздух.

Прошелестев по небу, эти сюрпризы свалились на голову проснувшимся. Расколовшись от удара о землю и головы случайно попавшихся воинов, они выпустили из себя диких пчёл, которые, не задумываясь, кто их предал, набросились на первых попавшихся.

Вслед за пчёлками Майя (я, честно говоря, не спрашивал, как их зовут), туда же полетели и духовные родственники великого унгана. Эффект был поменьше. Кожаные мешки, в которых сидели пресмыкающиеся, раскрывались и выбрасывали змей задолго до того момента, как они долетали до вражеского лагеря. Выпавшие из мешков змеи были изрядно ошеломлены неожиданным пребыванием в воздухе и несказанным ощущением полёта.

Упав на землю, они либо погибали, либо не в состоянии были соображать, что дальше делать. Но вот всё-таки неприятно, когда тебе за шиворот сваливается змея, как-то, неприятно очень. Затем мои орудия открыли огонь, накрыв вражеские ряды, только-только начавшиеся строиться в боевые порядки. Через пару минут они открыли ответный огонь, и мы стали терять своих чёрных товарищей.

Назначенный командующим сражения, Ярый направил вперёд колонны угандцев. Выдвинувшись вперёд, они стали быстро разворачиваться цепью, на ходу открывая огонь.