Демон абсолюта

«Во время дебатов на этой неделе в Палате общин по Среднему Востоку ветеран Палаты выразил удивление, что арабы Месопотамии подняли оружие против нас, несмотря на наш мандат, внушенный благими намерениями. Его удивление отзывается эхом то здесь, то там в прессе, и мне кажется, что оно основано на неправильном понятии о новой Азии и об истории последних пяти лет, поэтому я хотел бы вторгнуться на страницы вашей газеты и дать ситуации свое толкование.

Арабы восстали против турок во время войны не потому, что турецкое правительство было таким уж плохим, но потому, что они хотели независимости. Они рисковали своими жизнями в бою не для того, чтобы переменить хозяев, стать британскими подданными или французскими гражданами, но для того, чтобы завоевать собственную свободу.

Годятся они для независимости или нет, это остается испытать. Достоинства — не критерий для свободы. Болгары, афганцы и таитяне располагают ею. Свободой наслаждается тот, кто для нее достаточно хорошо вооружен, или достаточно мятежен, или населяет столь тернистую местность, что его сосед извлечет из оккупации больше расходов, чем выгоды. Правительство Фейсала в Сирии пробыло полностью независимым два года, сохраняло общественную безопасность и общественные службы на ее территории.

У Месопотамии было меньше возможности испытать свое оружие. Она никогда не воевала с турками и лишь формально воевала против нас. Соответственно, нам пришлось назначить там администрацию военного времени. У нас не было выбора; но это было два года назад, а мы еще не перешли к мирному времени. Действительно, нет ни следа изменений. «Крупные подкрепления», согласно официальным сообщениям, теперь посылаются туда, и численность нашего гарнизона составит в следующем месяце шестизначную цифру. Кривая расходов пойдет вверх до 50 миллионов фунтов на этот финансовый год, и все же от нас потребуются еще большие усилия, так как желание независимости в Месопотамии растет.

Неудивительно, что их терпение иссякло через два года. Правительство, которое мы установили, — английское по своей форме и ведется на английском языке. Поэтому в нем управляют 450 британских офицеров, и нет ни одного месопотамца на ответственном посту. В турецкие времена 70 процентов гражданских служащих исполнительной власти были местными. Наши 80000 солдат там заняты полицейскими обязанностями, а не охраной границ. Они сдерживают народ. В турецкие времена два армейских корпуса в Месопотамии состояли на 60 процентов из арабов среди офицеров, на 95 процентов — среди других чинов. Подобное лишение привилегии участвовать в обороне своей страны и управлении своей страной вызывает у образованных месопотамцев недовольство. Это правда, мы увеличили благополучие — но кому оно нужно, если на другой чаше весов лежит свобода? Они ждали и приветствовали новость о нашем мандате, потому что считали, что это означает для них доминион и самоуправление. Теперь они теряют веру в наши благие намерения.

Лекарство? Я вижу исцеление лишь в немедленном изменении политики. Вся логика того, что делается сейчас, неверна. Почему англичане (или индийцы) должны погибать ради того, чтобы создать арабское правительство в Месопотамии, что является заявленным намерением правительства Его Величества? Я соглашаюсь с этим намерением, но я заставил бы самих арабов заниматься этой работой. Они это могут. Мой невеликий опыт поддержки власти Фейсала показал мне, что искусство управления требует больше характера, чем мозгов.

Я сделал бы арабский язык правительственным. Это заставило бы сократить британский персонал и вернуться к найму квалифицированных арабов. Я собрал бы две дивизии из местных добровольческих войск, полностью арабских, от старшего дивизионного генерала до младшего рядового. (Существуют тысячи обученных офицеров и унтер-офицеров). Я доверил бы этим новым подразделениям поддержание порядка, и сделал бы так, чтобы страну покинул каждый британский солдат и каждый индийский солдат. Эти изменения заняли бы 12 месяцев, и тогда мы удерживали бы Месопотамию так же надежно (или так же ненадежно), как удерживаем Южную Африку или Канаду. Я считаю, что арабы в таких условиях были бы столь же преданными, как вся остальная Империя, и они не стоили бы нам ни гроша.

Мне скажут, что идея коричневого доминиона в Британской Империи — это гротеск. Но план Монтегю и план Милнера близки к ней, и единственной альтернативой кажется завоевание, которого рядовой англичанин не хочет и не может себе позволить.

Конечно, в Месопотамии есть нефть, но мы не становимся ближе к ней, когда Средний Восток остается в состоянии войны, и я думаю, что если уж она так нам нужна, то она может послужить предметом сделки. Арабы явно готовы проливать за свободу свою кровь; что уж говорить о нефти!»[647]