Демон абсолюта

Он просил о зачислении в действующие войска все пять последних лет после своего зачисления, в то время как его назначали в запас. Шли месяцы, продолжалось афганское восстание. Лоуренс переводил. «С моей точки зрения, «Одиссея» — поэма ироикомическая, что-то вроде селфриджевской эпопеи.[982] Она ужасно хорошо написана: умна, как шесть чертей, и очень трудна для переложения на ясный английский язык. Но великолепна. Хотел бы я написать «Одиссею», а не «Семь столпов». Знаете, переводить «Семь столпов» будет непросто! Наша горная цепь на четверть мили покрыта снегом, но у нас здесь тонны дров, и у меня есть камин, в моем личном пользовании, в бюро, где я занимаюсь всем, разве что не сплю. Жизнь прекрасна».[983]

Так прошло рождество.[984] За снегами Памира, где, по легенде, умирают от холода демоны, изгнанные из Индии, руководитель народного восстания, Бача-и Сакао[985], объединил племена, долгими месяцами работавшие на духовенство, и собирался взять Кабул, откуда король Аманулла бежал в Индию. Тренчард предоставил Лоуренсу право провести пять лет в запасе действующей королевской авиации, разумеется, в Англии. Его жизнь была обеспечена до 1935 года. Он созерцал снега, переводил, читал и грелся. 7 января [1929 года] комендант Мираншаха получил приказ в кратчайший срок отправить рядового Шоу на самолете в Лахор. Тот приземлился, удивленный, среди несравненных декораций мусульманской Индии, с персидскими садами и могилой Джиган-Гира[986] в первом розовом дворе, окруженной цветами, и с полосатыми белками во втором дворе, цвета пустыни, с тенями стервятников, сидевших на ветвях, развернутых куполом над безлюдными песками… Он покинул снега Центральной Азии и не знал до сих пор, что Синд, серый и бледный, больше напоминает страны Персидского залива, чем Индию. На следующий день он был направлен в Карачи. Там два вышестоящих офицера королевской авиации ждали его. Он должен был послезавтра отправиться в Англию.

Начиная с 23 июля [1928 года] «Нью-Йорк Уорлд» напечатал статью под названием «Таинственная миссия полковника Лоуренса», которая заявляла о том, что он исчез в Пешаваре, замаскированный под шейха; прошел Персию, подписал с Риза-ханом новое соглашение, пересек Аравию и выехал из Йемена в Италию. «Вся британская политика зависит от этого аравийского буревестника…»[987] Статья была представлена министру английской авиации и опровергнута его утверждением, что вся эта информация — чистый роман. Но 5 декабря «Дэйли Ньюс» оповещают, что Лоуренс выучил пушту[988], «с возможным намерением обосноваться в Афганистане»[989] (несомненно, перевод «Одиссеи» имел некоторое отношение к этой информации…) Затем Бача-и Сакао взял Кабул. Как могла поверить пресса, что правительство Индии не имеет отношение к восстанию, поднявшемуся после бегства короля, поставленного Москвой? Как могла она не увидеть в Лоуренсе его агента, когда Лоуренс находился на афганской границе? Его враждебность к правительству Индии была не так известна, как его таланты в организации восстаний… Теперь это были не утки, изобретаемые какими-то хитрыми журналистами; это были выдумки, спонтанно порождаемые коллективным воображением — такие же, как те, которым легенда Лоуренса была обязана своим развитием. 5 января [1929 года] лондонский «Дэйли Геральд» писал: