Демон спускается с гор

– На вид они вполне съедобны. Мы попробуем немного, чтобы разобраться. – Айсэт ни на миг не поверила в извинения Дахэ, но отталкивать помощь не собиралась.

– Я сломаю. – Дахэ собрала все орехи в ладонь. – Шариф очнется и захочет есть. Мама любит напоминать, что после болезни я ем все подряд, отъедаюсь за время, что провела в постели. – Дахэ раскалывала орехи зубами. Бойкую речь нарушал хруст, руки мелькали. Она подкидывала орех, прежде чем отправить в рот.

Айсэт, наблюдавшая за ее движениями, ахнула:

– Ни следа не осталось. – Она перехватила руки Дахэ, проверила кожу. Ожоги сошли, будто и не было. – Так скоро!

Она оглядела свои руки, чистые и гладкие. Порезы, нанесенные вихрем у железных врат, и волдыри от меда исчезли. «Чью силу мне благодарить? Магию трав или лесной колдуньи, что явилась к нам?»

– Стоит признать, что ты недурна, – пожала плечами Дахэ. – Гумзаг хорошо обучил тебя.

– Но Шарифу не помогло, – возразила Айсэт.

– Его рана глубже. – Дахэ снова дернула плечами и надкусила терн. Сок брызнул на Айсэт, запахло солнцем и летом. – Все просто.

– Просто, – повторила Айсэт. Ничего простого не происходило с того момента, как они вошли в пещеру.

– Мне снился необычный сон. В нем я погрузилась в ручей, – неожиданно сказала Дахэ. – Он забрал мои тревоги. И боль тоже. Тебе снилась вода? Наши легенды не врали, источники здесь. Они пришли ко мне во сне, придут и наяву. Чудные сновидения подарил нам лес! Возможно ли, что мы спим сейчас, а в грезах открывается настоящая жизнь? – Дахэ высвободила руку и приложила ее к щеке Айсэт. – Ты, оказывается, красива, Айсэт, – она говорила без издевки. – Конечно, тебе все подвластно. Для ведьмы, что сумела избавиться от огненного проклятия, ожог – пустяк.

– Я не знаю, как это случилось. – Айсэт привычным движением прикрыла правую щеку волосами. Для нее метка все еще оставалась на месте.

– Тогда позволь предположить. Это сделал демон у врат. Одно забрал, другим одарил. Сдержал слово.

Айсэт приподняла брови.

– Он сказал, что у одного из нас заберет дар, – с готовностью пояснила Дахэ. – Говоришь, ты не смогла излечить Шарифа? Почему ты не вошла в его тень? Мы обе остались без зрелища. Ты даже не попробовала.

Брови Айсэт взлетели до корней волос, лоб разболелся. Дахэ продолжала:

– Гумзаг как-то объяснял отцу природу твоего редкого дара. Ты, я думаю, истратила его на иныжа. Слишком большую смерть приняла в себя, оттого не нашла в себе силы заглянуть в тень Шарифа.

Дахэ поглощала сливы. И говорила о том, что недоступно для понимания, обыденным тоном.

– Если сердце не смотрит, то и глаза не видят, – прошептала Айсэт. Она не хотела видеть смерть Шарифа, не желала верить, что он умрет у нее на руках. Вот и не справилась.

Слова Дахэ вернули Айсэт во вчерашние сумерки, когда она отворачивалась от теней, в страхе погрузиться в воды Шарифа, и тени скрылись от нее. «Что, если не привратник отнял дар, а я сама отказалась от своей силы?» – Она боялась найти правду в своей душе.

– Хорошо еще живой из иныжа выбралась. Иначе он, – Дахэ кивнула на спящего Шарифа, – умер бы в огне. Я бы точно за ним не вернулась. На твоем месте я бы вообще из деревни не ушла. Из нашей, настоящей, – добавила она и сжала губы. Грусть тронула ее на короткий миг, растворилась без следа, и Дахэ невероятным образом отгадала мысли Айсэт: – Или же ты сама отказалась от дара? – И я тебя даже понимаю, я бы точно не хотела каждый раз болеть или умирать вместе с чужим мне человеком. Так или иначе, пусть ты не излечила Шарифа, ты сумела добиться куда большего. Никто теперь не назовет тебя ведьмой. Можешь радоваться.

Дахэ принялась расчесывать пятерней волосы.

– Хочу мяса, – сказала она. – Как думаешь, он поправился достаточно? Сумеет поймать зайца или белку? Почему же он не взял с собой лук и стрелы? Горе-охотник!

– Тогда выбор и жизнь… – Айсэт отмахнулась от голода, терзающего Дахэ. На лопухе не осталось ни терна, ни орехов, Дахэ поглотила все, пока говорила. Айсэт утянула две сливы, успела. Одну съела сама, другую приберегла для Шарифа.

Дахэ захлопала ресницами:

– О чем это ты?

– Выбор и жизнь. Для тебя и Шарифа. Раз демон забрал у меня дар, то у одного из вас отнимет выбор, а у другого – жизнь.

– Думаю, вам обоим не жить. – Дахэ разделила пряди для косы. К ней постепенно возвращались привычное надменное выражение лица и недовольство в голосе. Видимо, на Айсэт вполне хватило приятного обхождения. – Вы духу без надобности, явились сюда без приглашения, ну а я… Мне есть что ему предложить, раз уж он сам меня выбрал. Выбрал, поняла? Вот она, третья плата. Я ничего не выбирала, все решили за меня. Что есть выбор, если жизнь предопределена? Зато у тебя теперь есть красота. Достойный обмен, не правда ли?

Коса ударилась о спину – Дахэ отбросила ее и вскочила.