Демонтаж

В Москве ее встретил тридцатидвухлетний мужчина, с кудрями, со щетиной, в круглых очках и в легкой вельветовой куртке. Амбо, Амбарцум, стоял с книгой в руке, теребил кольцо в мочке уха и широко, чуть печально улыбнулся, увидев Нину в толпе пассажиров. Он окликнул ее, сразу пошел навстречу и тепло обнял. С минуту они стояли обнявшись посреди суматошного потока людей. «Приехала, американка?» – сказал он на армянском и, подхватив чемодан, повел ее к выходу. По дороге он рассказал, что они должны были приехать на машине Гриши, но, увы, случилась неприятность: в ресторане, где они собирались отпраздновать свадьбу, произошел пожар, выгорело все, и вот со вчерашнего дня вся семья ищет новый ресторан для свадебного торжества. «Поэтому я, к сожалению, один и без машины», – прибавил Амбо. Он то и дело проверял в приложении, не подходит ли такси, а Нина разглядывала нескончаемый поток людей, стекавшихся к аэропорту. Наконец такси прибыло. Водитель помог Амбо загрузить чемодан в багажник, и Амбо с Ниной уселись на заднем сиденье. Амбо расспрашивал, как она долетела, как ей понравилась Армения, и Нина, не до конца еще пришедшая в себя, делилась с ним обрывками мыслей. Разговор то и дело прерывался. Оба чувствовали себя неловко, да и стояние в московских пробках утомляло; такси медленно двигалось в центр, где в районе Цветного бульвара Амбо снимал квартиру-студию. На время приезда Нина должна была остановиться там. Она задремала то ли под воздействием бокала мартини, выпитого в самолете, то ли от усталости. Амбо, заметив это, попросил таксиста сделать музыку потише и вернулся к книге любимого американского писателя. В ней говорилось о спасении разных видов птиц. Мир для пернатых не так уж велик. Стриж, вырастив потомство, оставляет его и целый год проводит в перелетах – из Европы в Африку, потом обратно в Европу. Молодые альбатросы проводят над океаном по десять лет, прежде чем возвратятся на сушу, чтобы вывести птенцов. Каждой птице, подчеркивал писатель, для жизненно необходимых задач отведено свое время. «Может быть, – подумал Амбо, бросив взгляд на спящую Нину, – и нам нужно было прождать двадцать лет, чтобы вновь встретиться?» Нине снился черно-белый сон. Она будто перенеслась в свой старый деревенский дом, сидела на краю своей детской кровати и смотрела на закрытый чемодан. Она видела себя во сне юной, и даже платье на ней было то, которое она носила в шестнадцать лет: черное школьное платье до коленок, с белым воротничком. За стеной играла современная музыка, и Нина догадалась во сне, что это музыка из такси. Потом в комнату постучали, вошел взрослый Амбарцум. Он тепло обнял Нину, назвал американкой, подхватил чемодан и сказал, что надо срочно ехать в Москву. «А я вам зачем?» – спросила Нина, и Амбарцум резко изменился в лице. Он отступил на пару шагов и молча, словно желая пристыдить ее, указал пальцем на кровать – на растекшееся по простыне пятно крови. А в следующий миг Нина увидела тело, свисающее с люстры. Она открыла глаза: Амбо осторожно касался ее плеча и говорил, что они приехали.