Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Так или иначе, массовая мобилизация в России состоялась; более того, она носила преимущественно гражданско-демократический характер, отчасти близкий по профилю к прибалтийскому; характерный для многих республик раскол оппозиции между демократами и националистами практически отсутствовал (в силу слабости позиций последних). В результате демократической оппозиции удалось не только оказать значимое влияние на исход выборов 1990 года, но и, оказав давление на «болото» и включив в коалицию ренегатов и «обновленцев» из состава старой элиты (Б. Ельцин, И. Силаев), провести на должность председателя Верховного Совета своего лидера (в третьем туре и с перевесом в четыре голоса).

7. СУВЕРЕНИЗАЦИЯ: ХРУПКИЕ КОАЛИЦИИ, ВТОРИЧНАЯ МОБИЛИЗАЦИЯ И КРИЗИС ПЕРЕХОДА

Несмотря на то что выборы 1990 года имели принципиальное значение для прояснения фундаментальных характеристик республиканских политий, формировавшиеся по их итогам властные коалиции складывались еще в условиях союзного государства. Разраставшийся экономический кризис, ослабление союзных структур на протяжении следующего за выборами года и их окончательное крушение в августе – октябре 1991‐го создавали принципиально новый контекст существования республиканских политических коалиций. Последовавший за выборами период (вплоть до осени 1991 года) оказался периодом «суверенизации» и институционализации республиканской власти, формирования на ее базе своего рода протогосударственностей и в то же время испытания сложившихся коалиций на прочность. Принципиальную роль в этом периоде играет уровень консолидированности или, наоборот, раскола республиканских элит.

В сценарии «широкой коалиции» (Прибалтика, Молдавия, Армения) значительная часть старых элит переходила на сторону мощной «национальной оппозиции», поддержав лозунги государственного суверенитета и отделения. В сценарии авторитарного перехода (группа III-B в таблице 1: Туркмения, Казахстан, Узбекистан) не допустившие оппозицию в парламент и получившие дополнительную легитимность старые элиты частично апроприировали запрос на автономизацию. Именно в этих республиках, где оппозиция не сумела оказать влияния на исход выборов, а массовая мобилизация отсутствовала, первые секретари, занявшие кресла председателей Верховных Советов, стали пионерами введения постов президентов и законов, консолидирующих республиканскую власть в их руках, вызвав этим недовольство Москвы и лично Горбачева237. Опираясь на сложившиеся в прошлом структуры патронажа, они создавали для них новую легальную рамку, причем, в отличие от партийной, не встроенную в общесоюзную иерархию. Эти действия, впрочем, соседствовали с энергичной поддержкой «сохранения Союза» и нового союзного договора, но де-факто формировали модель конфедерации (ср. формулу Ислама Каримова: «Суверенитет <…> это не стремление к сепаратизму, а <…> расширение интеграционных связей с другими республиками…»; С. Ниязов объяснял введение в республике «президентской формы правления» необходимостью вести переговоры и заключать соглашения с союзными структурами238). Таким образом, если в первом сценарии националистическая мобилизация снизу формировала широкий спрос на «символический суверенитет», то во втором новые механизмы электоральной легитимации закладывали основы «патронального суверенитета» – консолидирующихся и обособляющихся «патрональных пирамид»239.

В четырех других республиках, где оппозиция не сумела оказать существенного влияния на итоги «учредительных» выборов 1990 года (группа III-A в таблице 1: Киргизия, Таджикистан, Азербайджан, Белоруссия), старые элиты, сохранившие политический контроль, не были консолидированы. Их хрупкие коалиции распадались под влиянием новой волны массовой мобилизации и кризиса союзных структур власти. Как видно из таблицы 4, в то время как в одних республиках уровень массовой мобилизации в периоде после выборов 1990 года резко падает (это Армения, Латвия, Литва, Эстония, Грузия, где оппозиция фактически одержала победу), в других он остается на высоком уровне или даже возрастает (Молдавия, Украина, Россия), а где-то массовая мобилизация или ее подобие впервые происходит именно в этом, втором, периоде (Белоруссия, Таджикистан, Киргизия; см. график 2). Важнейшим фактором мобилизации второй волны являлся нараставший экономический кризис, приводивший под знамена оппозиции (какими бы они ни были) новые массовые контингенты.