Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Фокусом этой второй волны мобилизации в России становится противостояние Ельцина и Горбачева, российских и союзных структур власти, которые рассматриваются как препона на пути реформ и выхода из экономического кризиса. Ее кульминацией становятся выборы Ельцина в июне 1991 года. И когда Ельцин предлагает место вице-президента не ближайшим соратникам Геннадию Бурбулису или экономисту Гавриилу Попову (как предполагалось), а военному летчику, Герою Советского Союза и лидеру фракции «Коммунисты за демократию» Александру Руцкому, он вполне точно оценивает характер и качество той широкой коалиции, которая может обеспечить ему победу. А когда в 1992–1993 годах Руцкой оказывается в стане противников президента, оппонирующих радикализму ельцинских рыночных реформ и стремящихся отстранить Ельцина от власти, он ничуть не отходит от тех символических «обещаний», на которые указывало избирателям его появление в эскорте ельцинского президентства. Рынок с «замороженными ценами» в платформе «Демроссии» был не казусом редактуры, а вполне адекватной проекцией аморфности антикоммунистической платформы и общественного спроса, отразившихся в хрупкости «коалиции победителей». А быстрый коллапс этой коалиции, развернувшийся в затяжной политический конфликт президента и парламента и кончившийся конституционным кризисом и вооруженным противостоянием в октябре 1993 года, был вполне закономерным следствием механизма ее формирования в 1990–1991 годах и размытостью общественных представлений о тех институтах и ценностях, которые должны прийти на смену советским.

Не миновала Россию, впрочем, и другая форма «кризиса перехода» – конфликт с мятежной окраиной. Конфликт нового руководства РСФСР с Чечней начался еще осенью 1991 года (в первый раз чрезвычайное положение на территории Чечни было введено Ельциным 7 ноября 1991-го), то есть еще в той фазе перехода, в которой вспыхивали конфликты с окраинами и в других республиках разваливающегося СССР. Этот конфликт, однако, не получил развития, потому что «националистический» компонент в российской повестке антикоммунизма был очень слабым. И наоборот, в 1994 году уже новая «коалиция победителей», сокрушившая противников в Верховном Совете, оказалась не в состоянии предъявить обществу убедительных последствий своей победы. Поддержка «реформаторской повестки» стремительно пикировала в 1994 году, «черный вторник» (резкий обвал рубля 11 октября 1994-го) продемонстрировал очередную неудачу в достижении макроэкономической стабилизации и подорвал легитимность этой коалиции в качестве той силы, которая сможет провести быстрые и результативные реформы. В итоге не востребованная в 1991 году альтернативная повестка легитимации – повестка «порядка» – становится более актуальной, нежели повестка «реформ».

Так или иначе, и раскол «коалиции победителей», вылившийся в жестокий конфликт с использованием танков в Москве (ср. бои на проспекте Руставели в Тбилиси), и война в Чечне выглядят типологически узнаваемыми элементами «кризиса перехода», характерного для целого ряда постсоветских стран и связанного с неустойчивостью сложившегося в момент формирования данной политии баланса сил и хрупкостью сформированных коалиций, оказавшихся после внезапного распада СССР перед лицом именно тех вопросов, решение которых (как мы видели на примере «Демократической России») было сознательно отложено на этапе формирования коалиции.

9. ЗАКЛЮЧЕНИЕ: ЛОГИКИ И СТАДИИ ТРАНЗИТА К ПОСТСОВЕТСКОСТИ