Демоны Анны

Ириона возмущенно посмотрела на меня, а потом резко встала и ушла, громко хлопнув дверью. Фелиция была возмущена так же сильно, как и ее подруга, однако ей, к нашему общему сожалению, идти было некуда, и она возмущенно выключила свет и возмущенно пошла в ванную, а потом все так же возмущенно легла спать.

До четверга моя жизнь текла почти одинаково: сплетницы, учеба, общежитие, подметание дорожек и Дороти, которая помогала мне пережить все это. Чарли так ни разу и не объявился, и моя надежда на хеппи-энд с нашей свадьбой в конце и кучей детишек таяла с каждым днем все стремительнее. Я даже не встречала его за эти дни ни в Академии, ни в общежитии, ни в городке, и было похоже, что он умело избегал встречи. Из-за всех этих событий я чувствовала себя странно: меня бросало из одной крайности в другую, я то искренне хохотала над собой, то злилась на всех вокруг и впадала в депрессию. Так или иначе, но приближался злосчастный четверг, и defensionem cogitationes с миссис Блюмсборг я ждала с ужасом.

Перед занятием я усердно готовилась и заставляла Дороти проверять меня и читать, но все равно не покидало чувство, что на этот раз жертвой Блюмсборг буду я.

Так и случилось. Профессорша сделала свой обычный крюк по аудитории, а потом сразу же вызвала меня на середину зала для коронного «опроса».

– Итак, мисс Донаван, что я задавала на это занятие? – начала, как обычно, издалека, она, и у меня участилось сердцебиение.

– Отработать прием «вложение воспоминаний», – ответила я не очень уверенно, хотя знала наверняка.

– Верно. И что это за прием? – продолжала миссис Блюмсборг, и уголки ее губ слегка поползли вверх, означая тем самым начало хитросплетенного издевательства.

– Этот прием позволяет в случае неожиданного прочтения повести читающего по своим избранным воспоминаниям, чтобы не выдать истинных мыслей, – отрапортовала я заученные наизусть строки, и профессорша остановилась, вперив в меня взгляд.

– И вы отработали его, мисс Донаван? – спросила она, поблескивая стеклами очков.

– Я старалась, – честно ответила я, чувствуя легкое волнение.

– Ну что ж, давайте проверим, – сказала миссис Блюмсборг, и не успела я ничего подумать, как с ужасом почувствовала, что меня прочли на глубину ближайшего месяца, если не больше. – Мисс Донаван, вы абсолютно не готовы. И это с учетом того, что у вас была масса времени на подготовку, пока вы лежали в больничном крыле. Итак, даю вам еще один шанс: почему вы не выучили мой предмет? – спросила миссис Блюмсборг, вперив в меня холодные рыбьи глаза.

Я тут же выстроила защиту, но не смогла продержать ее достаточно долго и ощутила, что профессор вновь прочла меня, а я, собрав все свои силы, смогла лишь защитить воспоминания, связанные со слежкой и нашими расследованиями.

– Извините, этот месяц был трудным для меня, – сказала я, чувствуя, как свело желудок.

– Надо же, трудный месяц? – ехидно растянув тонкие губы в улыбке, осведомилась миссис Блюмсборг. – Может быть, если бы вы меньше думали о том, как помириться с Чарли Блэквелом и как сделать, чтобы он перестал вам сниться, у вас бы осталось больше времени для учебы? – четко выговаривая каждое слово, сказала она, и многие из студентов, а особенно студенток, захихикали.

– Может быть, – ответила я, с вызовом глядя в ее глаза, но чувствовала, что еще мгновение, и я разрыдаюсь прямо на глазах у всей аудитории.

– И у вас еще есть энергия дерзить мне? Может, еще разок выстроите защиту, и тогда я узнаю что-то более личное? Например, о том, как прошло ваше детство. Или лучше бурная молодость? – сверкнула глазами миссис Блюмсборг, и у меня сжались все внутренности, а народ затих в ожидании очередного смешного факта.

Она вновь попыталась прочесть меня, но я держалась изо всех сил. К счастью, профессорша быстро отвернулась и направилась к своему столу.

– Сядьте, на сегодня я с вами закончила и ставлю вам твердую двойку. Вы, Анна-Агния Донаван, совершенно неспособное и ленивое существо, – добавила она, и студенты засмеялись вновь, а я опустилась на свое место с ватными подкашивающимися ногами.

Старая карга каким-то чудесным образом прочла слова моего отца, которые он сказал, когда я провалилась на вступительных экзаменах в университет. Оставалось только гадать, что еще она узнала обо мне и как далеко заглянула. Я просидела до конца занятия как будто в тумане, не отдавая себе отчета в том, что происходит, только старалась не расплакаться перед всеми. Как только занятие закончилось, я выскочила из аудитории и побежала в общежитие, но слезы сами катились по лицу, и я ничего не могла поделать. Дороти окликнула меня, но я, не оборачиваясь, поспешила вперед по коридору и вдруг со всего маха наскочила на кого-то, рассыпав по полу учебники.

– Глаза разуй! – огрызнулся парень, которого я сбила, и отправился дальше по коридору. А я, сдерживая рыдания, принялась собирать книги, но они, словно нарочно, вываливались из рук.

– Помочь? – услышала я голос, который сейчас меньше всего на свете хотела слышать.

– Нет, – ответила, не поднимая головы.