Демоверсия

За окнами уже темнело. Аня доделала стекла, получила расчет и поехала домой – такая же половинчатая, неполноценная, застрявшая в последних прочитанных фразах.

В этой:

– Потому что люблю тебя.

И в этой:

– Если можно, я скоро приеду.

* * *

Накануне его приезда Аня показала Иде фотографию Яна в рыцарских доспехах.

– Смотри. Это мой друг. Его зовут Ян.

– Он что, рыцарь? – удивилась Ида.

Аня кивнула.

– Да. И завтра он приедет к нам в гости.

– К нам в гости приедет настоящий рыцарь? – Ида округлила глаза. – Мама, но рыцарей же не шуществует!

Аня рассмеялась ее представлениям о рыцарях и тому, как она исковеркала слово.

– Представляешь, существуют.

– Ух ты… – выдохнула Ида. – Мама, а значит драконы тоже бывают? И принцессы? И…

– Так, сейчас ты съешь кашу, и мы это обсудим. Договорились?

Ида кивнула и взяла ложку. Она набрала полный рот и спросила:

– Мама, а папа тоже рыцарь?

Аня уронила крышку от кастрюли.

– Так, все. Ешь, пожалуйста.

Простой и по-своему логичный детский вопрос поверг ее в состояние шока. Аня мыла кастрюлю ватными руками, начиная осознавать, что шок становится для нее привычным состоянием. Обычно дети, наоборот, вытаскивали из него, но теперь шок плескался на дне кастрюли мутной водой, входил в ее пальцы и проникал через ногти, впитывался в кожу и въедался в капилляры. Она была в таком состоянии уже месяц – с того дня, как впервые увидела Яна. Шок сопровождал каждое ее движение, каждую их встречу. Это шок запускал по путям поезда, шок плескался в их стаканах во время посиделок, входил в их тела через касания и поцелуи. Аня ополоснула кастрюлю и поставила ее на плиту. Со стенок кастрюли стекали капли воды.

* * *

Первый настоящий шок Аня испытала в семнадцать лет, когда узнала о страшной, стыдной тайне своего учителя пения. Тайна была только страшнее от того, насколько долго скрывалась от всех: Ани, Таи, других учеников, – каждый из которых был невольным свидетелем скрытого многолетнего кошмара.

Скорее всего, это началось, когда Ане было четырнадцать.

Тогда на ней был бирюзовый шифоновый костюм, который мама подарила на четырнадцатилетие. Юбка была непривычно короткой, и Аня все время нервно ее одергивала: она готовилась к первому в жизни сольному выступлению.

Николай Александрович выставил хор в два ряда, встал перед ним и внимательно оглядел.

– Сейчас мы с вами немного порепетируем, а потом садимся в автобус и едем на фестиваль.

Тая, которая солировала уже давно и уверенно, взяла Аню за руку и слегка ее сжала.

Десятилетняя Агата выглядела отстраненной. По ней нельзя было понять, волнуется она или нет. Она только смотрела на учителя и улыбалась.

Первая сольная партия была у Таи.

– И-и – начали!

Фортепиано заиграло, и Тая вступила. На припеве запел весь хор, разделенный на голоса. Голоса то сливались, постепенно поднимаясь волнами, то рассыпались, словно волна разбивалась о скалу, и тут же снова вступала сольная партия. Девочки раскраснелись и то и дело стреляли глазками в сторону новеньких мальчиков. В этом году появился Слава – высокий и очень симпатичный парень из параллельного класса, и Тая краснела, когда встречалась с ним глазами. Ане нравился Миша, но она старалась ничем себя не выдавать – он был почти выпускником и встречался с Ксюшей из девятого «А». Агата никогда ни с кем не заигрывала, и все думали, что она еще просто маленькая. Хотя нравилась она многим – ее невероятные волосы притягивали, как магнит. Но она не отвечала на комплименты, только улыбалась и смотрела на учителя прозрачными глазами.

На фестивале будет мама, и от этого Аня волнуется еще больше.

Но все пройдет очень хорошо. Когда Аня займет призовое место, мама кинется обнимать ее, а потом поздравит Таю, ставшую лауреатом. Сразу после награждения Аня побежит в туалет, чувствуя неладное, и увидит, как у маленького окошка в туалете плачет Агата.

– Ты чего? Расстроилась, что не победила?

Агата покачает головой и ничего не ответит, продолжая плакать, а потом посмотрит на Аню и испуганно скажет:

– Ой, у тебя кровь!

Аня посмотрит вниз и увидит на полу красные капли и испачканный бирюзовый шифон. Она замрет от ужаса и спросит:

– У тебя случайно нет с собой запасных капронок?

Агата улыбнется и скажет, что нет. Аня зайдет в кабинку и выйдет из нее уже без колготок, и станет замывать кровь на шифоне над раковиной.

– Ты, наверное, не поедешь с нами на чаепитие?

Студию пригласили отпраздновать окончание фестиваля в музучилище, где работал Николай Александрович.

– Ой, да какое там… До дома бы доехать, – расстроенно пробормотала Аня. – Со мной такого раньше не было… А ты?

Агата помолчала немного и сказала тихо:

– Поеду.

Аня отжала край юбки и повернулась к Агате.

– Неужели так теперь будет всегда? Всю оставшуюся жизнь? – Она посмотрела на голые ноги и мокрый край юбки. – Вот ужас-то, да?

– 3–

– Господи, и как я должна успеть?

Ян приезжал очень рано. Аня не успела купить мясо накануне и теперь бежала в магазин. До его приезда оставалось два часа.

Подойдя к прилавку, Аня разочарованно его оглядела.

– А что, мяса нет?..

– Нет. Еще не привезли. Только рыба.