День Безумия (СИ)

– Если поразмышлять логически, то можно выстроить верную концепцию обороны. План битвы. Но для этого нужно хотя бы уметь драться. Нет, конечно, я занимался немного боксом и фехтованием, однако, моих навыков недостаточно будет для боя со Всадником. Именно потому я прошу вас, сэр Стейн, обучить меня.

Валет вскочил, вцепившись в растрепанные кудри и яростно дергая их.

– Ты сошел с ума, мальчишка! Ты безумнее троицы с Чаепитной поляны!

Икабод снова занялся гусеницей. Поднялся на широкий корень дерева и попытался пересадить оранжевое чудо на листик. Гусеница поразмышляла немного, затем решила, что идея и впрямь неплоха.

– Благодарю вас, молодой джентльмен, – неожиданно густым басом произнесло крошечное создание, – вы весьма обходительны.

Икабод с улыбкой поклонился гусенице и сел на прежнее место.

– Возможно, я и сошел с ума, но всё же прошу вас, сэр Стейн…

Валет с такой силой сжал толстую хворостину, что она разломилась в его пальцах. Ирацибета усмехнулась.

– Обучите меня, – мягко произнес лондонец, – и можете требовать всё, что угодно.

Валет отшвырнул обломки, переглянувшись с бывшей королевой. Ирацибета молча подкидывала в огонь прутики, травинки и прочую горящую шелуху. Валет принялся накручивать прядь своих черных волос на длинный палец.

– Всё, что угодно? – промурлыкал он с плохо скрытым сарказмом. Икабод невольно вздрогнул от того тона, каким были сказаны эти слова.

– Нет, отец, умоляю!

– Извольте замолчать, Икабод Крейн! А пока я добавляю десять ударов к тем десяти, что вам причитаются!

Боль обжигает пламенем. Всё тело сводят судороги от неудобного положения. Плеть в руке у отца Крейна превращается в орудие чудовищной пытки…

– Всё, что угодно, – Икабод постарался всеми силами, чтобы его голос не дрожал. – Считайте, что моя жизнь принадлежит вам, сэр Стейн.

Он поджал колени, обхватив себя обеими руками и уткнувшись взглядом в костер. Только бы не дрожать! Только бы не хлопнуться в обморок!

– Для начала нам нужно будет сопроводить Её Величество в Замок Бубновых Владык, – сказал Валет, присев рядом и с жадностью разглядывая побледневшее лицо лондонца. – Рано утром мы сделаем это. Потом вернемся сюда, и я начну… ваше обучение.

Икабод кивнул, усилием воли подавляя дрожь, чувствуя противную сладость и легкость в груди – предвестие обморока. Сполз со своего насеста, улегшись в мягкую мшистую ложбину между корней. И только потом позволил себе уплыть в небытие.

Утро встретило его пением птицы-луковицы. Сев и окончательно проснувшись, Икабод обнаружил, что Ирацибета увязывает в узел свои роскошные черные волосы, а Стейн деловито обжаривает на костерке насаженные на палочку хихикающие грибулочки. Вообще-то в своем обычном состоянии они назывались грибцами. Над огнем грибцы взрывались и превращались в чудесатые ароматные булочки, благоухающие корицей и ванилью.

– Дорога в Бубновое Королевство в трех месяцах пути отсюда, если бежать, а если ползти вместе с табуном улитконей, то всего минут десять, – заметил Валет, снимая готовую грибулочку и подавая Ирацибете. Вторую грибулочку он протянул Икабоду, а третью оставил себе, отщипывая от неё маленькие кусочки. Икабод не мог оторвать взгляда от его тонких как паучьи лапки пальцев.

Позавтракав грибулочками, они двинулись в путь. Икабод старался прогнать от себя грустные и жуткие мысли о том, какой платы потребует от него Валет. Перед глазами снова и снова вставала комната для наказаний, деревянный коловорот с толстыми ремнями, запах крови и железа вперемешку с запахом человеческого пота и блевотины.

Отец любил наказывать его. «Не согрешишь, не раскаешься, не будешь наказан, не искупишь» – любил повторять папа Крейн. Иногда повторял в такт ударам, снова и снова, раз за разом. Вначале было больно и ужасающе стыдно, а потом просто больно. Иногда он замечал, что за ним наблюдают внимательные глаза из портрета на стене. Но тогда было уже ни до чего. Хотелось только умереть, закрыть глаза и уплыть далеко-далеко…

– Что это? – шарахнулся Икабод, очнувшись от воспоминаний при виде здоровенных созданий, напоминающих одновременно улиток и коней. Они бодро переползали большое поле, издавая тонкое шипящее ржание и неодобрительно косясь на нахальных наездников. Стейн ухватился за один из улиточьих домиков, Ирацибета оседлала другой. Икабод не сразу сообразил, что делать, но скоро уже крепко цеплялся за шероховатую поверхность ракушки.

– Через десять минут будем на Бубновой Территории! – весело крикнул ему Стейн. Встречный ветер трепал его черные кудри, лицо показалось лондонцу удивительно молодым. На улитке рядом с Валетом радостно смеялась Дама Червей, она выглядела совершенно как девчонка. Икабод улыбнулся обоим, чувствуя странное воодушевление. Не всё ли равно, что было когда – то? Прошлое остается в прошлом, на то оно и прошлое.

– Э-ге-гей! – тоненько закричала Ирацибета, запрокинув к небу сияющее лицо. Её пышные темные волосы сверкающим шлейфом стлались за ней.