День денег. Гибель гитариста. Висельник

— Извините, — сказал я курсанту. — Ее подруга просила ей кое-что передать. Буквально две минуты. — И с величайшей осторожностью взял девушку за локоток и повел в сторону. Она с недоумением смотрела на курсанта, курсант, считая делом чести не вмешиваться в чужие секреты, крепко сжал зубы и чуть отвернулся — с тем, однако, чтобы не выпускать нас из поля зрения.

— Вот что, — сказал я девушке. — Никакой подруги, конечно, нет. Только не возмущайтесь, умоляю вас. Я дам вам свой телефон — возьмете?

— Нет, — сказала она.

— У вас — есть телефон?

— Есть. Мне пора, — сказала она и посмотрела на курсанта. Тот стал приближаться.

— Быстро скажите телефон, иначе сейчас все будет очень некрасиво, пробормотал я.

— Отстаньте, — сказала она и пошла к курсанту.

— В чем дело? — спросил он, глядя на меня, и на лице его ясно выражена была готовность номер один.

— Да так, пустяки. Пойдем, — сказала она. Но слишком уж испуганный у нее был вид, и само в руки курсанту шло счастье показать, на какие подвиги он способен ради нее.

— Что тебе надо, козел? — обратился он ко мне. Судя по этому выражению, он уже вполне готов стать охранником, командиром взвода военизированной охраны. Вохры.

— Хотел познакомиться с вашей девушкой, — сказал я. — И не хамите, курсант, почему на «ты»? — я намного старше вас!

— Сережа, пойдем! — негромко просила девушка — чтобы не привлекать внимания посторонних, хотя несколько любопытных уже глазели на соблазнительную сцену.

— Познакомиться? — переспросил курсант. — А со мной ты не хочешь познакомиться?

— Если честно — никакого желания. Не люблю вохровцев.

— Сережа! — вскрикнула девушка, понимая, какое оскорбление я ему нанес и что за этим может последовать. Но Сережа был уже слишком близко от меня. Драться он умел — я видел это по его позе, по тому, в какое положение он привел для боя кулаки и туловище, как поставил ноги.

— Проси прощения, — сказал он, прекрасно понимая, что я прощения просить не буду, и, значит, можно будет начать схватку — вернее, не схватку, а просто отвесить шпаку полевому несколько нравоучительных плюх на добрую память. «Ввяжешься в долгий драка — будет неизвестно, — говаривал мне тренер Расул. — Старайся один удар. Первый твой один удар. Но сразу. Или неизвестно».

— А в чем дело? — спросил я, испуганно виляя глазами.

Сережа чуть расслабился, завидев такую трусость, и тут я произвел то, что называют свингом. Сила удара, вес моего тела, посланного вперед спружинившими ногами, — и Сережа, отлетев на пару метров, пал без чувств-с.

— Телефон — или я его добью, — сказал я девушке.

Она еле слышно назвала номер телефона — и только после этого завизжала, весьма, к сожалению, некрасиво кривя при этом рот:

— Бандит! Сволочь! Милиция! Сережа!

Сережа зашевелился. Значит, жив.

И я отправился восвояси.

Итак, выбор сделан. И пусть она окажется не такой уж порядочной девушкой, как мне показалось, и не из хорошей семьи, и ума не палата, и характер не сахар, пусть — дура с претензиями и ничего не имеющая за душой, кроме понимания о своей красоте и стремления использовать эту красоту в целях создания образцового домашнего очага с трюмо, трельяжем и тремя детями, пусть, это теперь неважно. Она будет иметь дело со мной — и скоро сама удивится, насколько изменилась, удивится — благодаря меня за происшедшие в ней изменения.

Это, конечно, не любовь с первого взгляда. Это именно выбор с первого взгляда (впрочем, если быть пунктуальным — после первого взгляда), когда я шестым каким-то чувством понял: она мне нужна, и никто другой.

Но я все же проверил себя. Я еще неделю бродил по улицам, видел девушек не менее стройных и не менее красивых и даже некоторых с печатью интеллекта на челе — и убедился, что ошибки нет, другой вариант меня не устроит.

Тогда я позвонил ей. Я позвонил ей в два часа ночи. Вряд ли она живет одна, скорее всего с родителями. Если она захочет бросить трубку, я позвоню еще раз. И, чтобы не беспокоить родителей, она согласится меня выслушать. Застигнутая врасплох, спросонья, не имеющая никакого желания говорить. Но говорить буду я. А за окном ночь — и все иначе, чем днем.

Если же к телефону подойдут родители… Но это вряд ли. В доме, где живет молодая красавица, к телефону подходит только она. «Возьми трубку, ворчит мать — Все равно тебя».

Она взяла трубку. Сонный голос. Я начал говорить, она бросила трубку. Я позвонил еще раз. Шепотом она возмущенно потребовала оставить ее в покое.

— Это уже невозможно, — сказал я.

— Вы хам.

— Нет. Всего неделю назад я хотел покончить с собой. Теперь — не хочу. После того, как увидел вас. (Я понимал, что эти слова — из мыльной многосерийной телеоперы, но даже умнейшая женщина всегда заинтересуется тем, кто хочет из-за нее лишить себя жизни или, наоборот, остаться жить.)

— Вы все придумываете, — сказала она.

— Ваше право не верить.

— Вы кто, бандит? У Сергея сотрясение мозга. А он боксом занимался.

— Бокс — вредное занятие. Мозги отслаиваются от ударов, человек глупеет — катастрофически.