День Дьявола

Да, так они называли его: Маленький Вергилий. Это прозвище Гидеон Деннинг нацарапал на первой странице «Путеводителя по птицам Британии», который он подарил Старику в благодарность за его услуги. Деннинг, очевидно, знал, что тот не умеет читать (Старик до самой своей смерти с трудом разбирал несколько слов) и сочтет книгу не столько образовательной, сколько ценной, благодаря золотому тиснению и гравюрам с изображениями тетеревов, куропаток, канюков и ворон. Хотя, говорил Старик, он хоть и был совсем еще несмышленыш, но понимал, что к подарку прилагались некие условия. Дорогие книжки просто так не дарят мальцам с вонючих ферм в самой заднице Йоркшира. Подарок означал напоминание о том, что Маленький Вергилий должен держать язык за зубами по поводу того, что ему довелось увидеть в Дальней сторожке, особенно в те вечера, когда там оставались ночевать приятели Деннинга по Оксфорду.

Они называли себя эллинами, и так же называлось философское общество, организованное ими во время учебы в Магдален[32]. Название звучало достаточно академично, чтобы ни у кого не возникало вопросов, когда они собирались на втором этаже питейного заведения на Броуд. Каждую среду в семь часов, рассказывал Старик, они ужинали, читали газеты, курили сигары, а потом поднимались наверх, забрав пару бутылок кларета, и вызывали духов. Деннинг обматывал голову студенческим шарфом и становился медиумом, а остальные садились вокруг стола, положив руки на столешницу. Рядом они ставили бокалы с вином. Вызывали дух Шекспира, и Деннинг читал сонет, ранее никому не известный. Потом просили появиться Клеопатру. Деннинг подводил глаза, красил губы и целовал их всех по очереди. А в полночь они приглашали Дьявола присоединиться к их компании и выпить стаканчик виски. Деннинг приставлял пальцы к макушке, изображая рога, и выгонял своих однокашников на улицу.

Много лет спустя, получив в наследство Дальнюю сторожку, он мог предложить им для игр и выпивки место получше, на много миль вдали от людей.

– Такие франты, Джонни-паренек, – говорил Старик. – Думаешь, они собрались там на чашечку чаю с огуречным сэндвичем в придачу? Я тебе скажу, все это они забыли. Не модно это больше. Еще были женщины, – продолжал он. – У некоторых из них с языка такое слетало, что впору краснеть матросам с рыбачьей шхуны.

– Женщины туда тоже приезжали? – спросил я.

– Бывали, ага, – сказал Старик, – одна-две. Вот что я тебе скажу, Джонни-паренек, чего я только не навидался в Дальней сторожке после заката солнца.

Однако красивая книжка и пол-кроны между страницами дали ему понять, что он не должен распространяться ни о том, что видел, как мужчины курили трубки с опиумом, ни о том, что мужчины целовались друг с другом во время спиритического сеанса. И что за слова о мистере Деннинге появились однажды ночью на планшетке[33], про то тоже не следует говорить. И не годится, чтобы пошли гулять слухи о дочке герцога Боуленда, которая выпила наперсток собачьей крови и потом всю ночь простояла на карачках – а сиськи у нее свисали, как вымя, /Джонни-паренек, – и мужчины оглаживали ее, пока играли в канасту.

А главное, он должен был забыть о той ночи поздней осенью, когда Гидеон Деннинг, упившись бренди и виски до поросячьего визга, читал вслух предписания из какой-то старой книги, привезенной им из Леванта[34]. А его приятели, еще более пьяные, разрезали себе большие пальцы и нарисовали какие-то фигуры на двери. Важные персоны они были, чего уж там, и не хотели, чтобы их имена где-то упоминались. И еще они не хотели, чтобы где-то появились сообщения о том, что в предрассветный час кто-то, по голосу ребенок, колотил в их дверь, а они до смерти напугались и не пустили его. И точно так же они не хотели, чтобы стало известно, что на следующий день, когда они выслеживали оленя, с ними в пустошах кто-то был. Они видели силуэт кого-то или чего-то, и он то рос, то уменьшался, вроде как тень от огня, пляшущая на стене в сторожке, и когда они пригляделись к хребтам гор позади них – невозможно было понять, далеко силуэт или близко.

Именно в тот раз старик и нашел крошечную черную ручку с шестью пальцами.

– Там она и лежала, Джонни-паренек, – сказал он, – в вереске. Он же как змея, Окаянный-то. Сбрасывает кожу.

– Правда, что ли? – засомневался я.

– А как же, – ответил Старик. – Он постоянно меняется. Вот почему ты должен понимать, что к чему, и быть начеку.

– А этим пижонам ты показал ее?

– Не-а, – ответил Старик. – Они и так до смерти напугались.

Сильнее всех испугалась дочка герцога Боуленда. Она умоляла Старика как можно быстрее отвести их в долину. Остальные тоже не сомневались, что, кто бы их ни преследовал и кто бы ни разбудил их ночью, он хотел причинить им зло, так что теперь, когда дело шло к непогоде, они совсем не хотели оказаться в ловушке в пустошах. И если Старик сможет отвести их вниз, к ферме, перед тем как погода испортится, он получит щедрые чаевые и книгу о птицах в придачу.