День гнева

Но, несмотря на зло и ненависть в голосе Маритон услышал в нём нечто знакомое, веющее прошлым и отчасти забытым, как будто он слышал эту речь много, очень много раз. Голос тяжёл, суров и холоден и именно таким ему запомнился один человек, под начальством которого он прослужил долгие лета.

Маритон, переворачиваясь, от боли завалился на спину, и сквозь испачканные кровью линзы противогаза видит черты округлого лица, тёмно-синие глаза, взирающие на него с осуждением. Маритон различил цвета ночи пиджак и брюки, укрывавшие чёрные кожаные туфли, начищенные до такого состояние, что отражают небо, а так же на воротниках отличительные символы принадлежности человека к воинской програманнской системе — серебряный значок в виде буквы «С». В этом человеке, что уставил в его лицо энергетическое ружьё, он признал бывшего начальника с которым отслужил стране больше пяти лет, только сейчас он не отдаёт приказ, а уставил оружие и готов пристрелить подчинённого.

— Готовься к смерти гнида! — Виотин взвёл ружьё и готовится спустить крючок.

— Стой! — рука Маритона закрыла лицо от трёх стволов орудия. — Не убивая меня, обожди… постой.

— Что?! — злобно воскликнул Виотин. — Ты, сволочь, убил ополченца и служишь имперским собакам. Ты враг, которого нужно убить и я сделаю это!

— Ты уверен?

Маритон взялся за маску противогаза и стянул её себе на шею. Теперь он смотрит на бывшего товарища ясными глазами, и вид не портят пятна крови и грязь, только от удара изображение в глазах чуть-чуть расплывается, но всё же мужчина видит изумление, расползавшееся по округлому лицу Виотина, и как в его тёмно-синих очах рождается шок, а губы пытаются выдать хоть какое-то слово, но все они вязнут ещё в горле, путаясь эмоциями и новыми мыслями, которые также рвутся наружу. Слуга систем Информократии не может даже звука выдавить, проглотив язык.

— Да, Виотин, это я — Маритон УК-115, как ты называл меня раньше.

— Но как? Ты же… тебя… нет, это невозможно, — Виотин опустил ружьё от лица Маритона. — Я не верю этому.

Кряхтя, потирая затылок, с тяжестью Маритон поднялся, отряхивая себя от пыли и как только последний кусок грязи покинул плотное по ночному синее резиново-кожистое покрытие одежды, мужчина заговорил с бывшим начальником:

— Но всё же это я. Вот, стою перед тобой. Целый и невредимый, больше не служащий гнилым постулатам тюремной страны.

— Нам сказали… быть не может, — всё прорывается шок через реплики Виотина. — К нам, ко мне пришло… зараза… специальное указание, что ты разжалован и отправлен на завод с присуждением програманнства А-8. А затем… Тиз-141 был уничтожен… ты же должен быть мёртв.

— Нет, мой друг, — Маритон в знак доверия положил пистолет обратно в кобуру, вызывая у Виотина моральный долг убрать ружьё до конца. — Я жив, если можно так сказать.

— Ты теперь один из… мятежников? — подавленно вопросил Виотин. — Ты как те, которых мы садили за решётку? Ты предатель?

— Нет, совсем нет, — перекошенные губы Маритона искажались в извращённой улыбке, рождённой на стыке боли и сумасшествия. — Я всего лишь человек, желающий мести. Я каратель, который несёт правосудие.

— С тобой всё в порядке? — Виотин не спешит убирать ружьё, удерживая его в полу боевом положении, держа дуло у земли. — Твои слова… ты изменился. Я уже не вижу того работника, что отдавался работе со всей душой. Ты больше похож на диссидента, обезумевшего от дурных и инфо-еретических мыслей.

— Да, — выпалил Маритон, настороженно держа ладонь у кобуры, согласился Маритон, исказив голос в потоке дерганой злобы и кажется, что даже красный глаз засветился как-то неестественно, будто бы отражая безумную суть хозяина. — Я больше не Маритон УК-115, нет…. Теперь я Маритон из Варси, человек, взращённый на одной цели. Знаешь, после смерти Анны мой моральный долг стать таким.

— Анна мертва?! — Вскрикнул Виотин, удивившись ещё сильнее, а в его круглых, от изумления, глазах проскользнули уже намёки на разочарование.

— Она убита Легатом и его псами, — со злобой ответил Маритон.

— Что вообще было после того, как вы штурмовали тот проклятый шпиль? Какого чёрта всё после этого полетело к старому дьяволу?!

Маритон уже думал ответить, но за его спиной показался иной патруль. Теперь это не ополчение, а два бойца в ярко-красных балахонах и плащах с капюшонами, при каждом шурша странным каскадом одежд. Два бойца вышли из-за угла, шаркая красочными одеяниями. Пальцы, утянутые перчатками, сжимают автоматы, заливающие пространство потоком жидкой плазмы, а тела укрыты пластинками броневого металла, собранных в нагрудник пластинчатой брони, что кроется под чёрной тканью второго ряда одежд, а ноги в сапогах и штанах одинакового тёмно-серого цвета.

— Кто? — прошептал Маритон.

— Тизская Ауксилия, кивая, ответил Виотин, встрепенувшись и отведя правую ногу чуть назад.