День, когда мир перестал покупать

«Если вы используете слово „лучше“, значит, вы сравниваете, – объяснял мне Элерс, сидя в зале заседаний в офисе своей канцелярии, расположенной в жутковатом здании заброшенного аэропорта. – А с чем сравниваете? Я хочу жить лучше, чем мой дед. Я хочу жить лучше, чем мой отец. Я хочу жить лучше, чем мой брат, лучше, чем мой сосед – особенно сосед. Я хочу жить лучше, чем двадцать лет назад, десять лет назад, пять лет назад. Мы не предлагаем жить лучше, потому что жить лучше – значит разрушать планету. Мы предлагаем жить хорошо».

Элерс – неоднозначная фигура. Он подписывал документы не своим именем, а рисунком улыбающегося дерева, и уговаривал посетителей (включая полковников национальной армии) присоединиться к нему в дзен-медитации во время обеденного перерыва.

«Бедность не в том, что у кого-то мало, а у кого-то много. Бедность – это стремление ко все большему и большему и неспособность удовлетвориться тем, что у тебя есть»,

– утверждает он. Эта мысль не нашла большой популярности в стране, где многие не могли позволить себе самое необходимое, но каждый день наблюдали за жизнью богачей по телевизору. Когда к власти пришло новое правительство, Элерса уволили в первый же день. Эквадорцы отвергли идею о том, что у них и так уже есть buen vivir.

Однако Фернанда Паэс в их число не входит. «Думаю, у нас действительно buen vivir», – считает она.

Когда Паес была девочкой, ее семья жила в автомастерской в Кито – в качестве сторожей. Это было не самое безопасное место для ребенка. В возрасте девяти лет она забралась на старый автобус и – как это часто бывает с детьми – упала. Она сломала таз и полгода была прикована к постели. Родители за это время построили дом в Карапунго, который тогда был еще сельской местностью. В новом доме, куда переехала Паэс, отсутствовали водопровод и электричество, но, по ее словам, жилось им там совершенно безмятежно.

«Люди говорили: „Кто будет жить в Карапунго? Кому захочется ехать в такую глушь?“ Но посмотрите! – Она показывает на въезд в баррио, где десятки людей теперь ждут автобусов и такси у обочины Панамериканского шоссе в любое время дня и ночи или мелькают около магазинчиков, которые здесь называют micromaxis. – В Карапунго мы ни в чем не нуждаемся».

Несмотря на это, они с Анри купили пустующий участок в близлежащем тупике (cuchara, что по-испански значит «ложка»), где они планируют построить новый дом. «Я думаю, мы построим небольшой дом, – говорит Паэс. – Потому что дети вырастут и уедут, и тогда их комнаты станут не нужны». И все же это будет один из немногих отдельно стоящих домов в Карапунго. Паэс и ее семья понемногу становятся богаче средних эквадорцев. В тот день, когда мир перестанет покупать, даже им, возможно, придется потреблять чуть меньше.

По всему миру в тот день, когда мир перестанет ходить по магазинам, разыграется семь с половиной миллиардов отдельных историй. В бедных частях мира большинство домохозяйств вряд ли изменят свои повседневные привычки, тогда как меньшинство их более богатых сограждан резко сократят свое потребление. В богатом же мире картина обратная: лишь немногие почти не заметят разницы, в то время как большинство ожидают бурные перемены. Это станет настолько сильным потрясением, что покажется, будто искривилось само время.

3 Время не то чтобы становится странным, просто это время иного рода

На стоянке Garden State Plaza, где можно купить все, от эконом-сета в McDonald’s до роскошного кроссовера Tesla, помещается одиннадцать тысяч автомобилей. В этот день она почти пуста, и вокруг торгового центра изгибается однотонная полоса асфальта графитового цвета. Дети играют в хоккей с мячом перед закрытым магазином Macy’s. Голубые сойки кричат, сидя на элементах ландшафтного дизайна. Изредка по шестиполосному шоссе проносятся машины. В этом покое, этой тишине есть что-то апокалиптическое, напоминающее коронавирусный локдаун. Торговый центр закрыт? Должно быть, случилось что-то серьезное.

«Когда-то это было таким же привычным, как и все американское», – сказала мне Джудит Шулевиц, автор книги The Sabbath World. Garden State Plaza находится в Бергене – последнем округе в США, где все еще запрещена торговля по воскресеньям.