День, когда мы были счастливы

Мила хмурится, гадая, что вообще значит для ее дочери «нормально». Единственная жизнь, которую знает Фелиция, – это постоянная травля. Когда она вынуждена скрываться. Тайком бежать из гетто. Жить у чужих людей. Ей почти семь лет, и все они, кроме первого года, прожиты во время войны, с жутким осознанием того, что существуют люди, которые желают ей смерти только за то, что она родилась. Мила и ее братья и сестры хотя бы знают, что так было не всегда. Но война, гонения, ежедневная борьба за выживание – вот что «норма» для Фелиции. На глаза наворачиваются слезы.

– Все, что пережила Фелиция. Невозможно стереть то, что здесь случилось, – она мотает головой. – Слишком много призраков, слишком много воспоминаний.

Сидящая рядом с Милой Белла кивает, и у Якова болит душа за нее. Ей не обязательно озвучивать свое мнение: они все знают, что для Беллы возвращение в Радом невозможно. Без родителей и сестры для нее там ничего не осталось. Яков находит руку Беллы и сжимает ее пальцы, невольно вспоминая, как за месяцы глубочайшего отчаяния чуть не потерял ее. Как она вытеснила его из своей жизни. У него разрывалось сердце, когда он видел ее такой, смотрел, как она тает. Он никогда не ощущал такой беспомощности. И никогда не испытывал такого облегчения, как когда она наконец сделала над собой усилие и мало-помалу начала жить дальше. В Варшаве он видел проблески старой Беллы, но, похоже, именно беременность, эта новая жизнь внутри нее помогла восстановить силу, необходимую для того, чтобы наконец исцелиться.

Яков поднимает глаза на родителей. По тому, как мама будто готовится к чему-то, он понимает, что она знает, что он скажет. Это не новость, он уже рассказал ей, что они с Беллой подумывают переехать в Соединенные Штаты, но слова даются нелегко.

– Дядя Беллы в Иллинойсе, – тихо начинает он, – согласен поручиться за нас. Конечно, это не гарантирует визу, но это начало. И мне кажется разумным принять его предложение.

Безусловно, остальные понимают, что в Штатах Белла по крайней мере будет окружена тем, что осталось от ее семьи.

– Как только доберемся до Чикаго, – говорит Белла, переводя взгляд с Нехумы на Сола, – мы сможем запросить визы для остальных членов семьи. Если захотите.

– Мы пока останемся в Польше, – добавляет Яков, – по крайней мере, до рождения ребенка.

Поручительство американца. Эта мысль ложится на сердце Нехумы свинцовым грузом. Будь ее воля, она прожила бы все отведенные ей на земле часы рядом с детьми. Но она не может спорить с Яковом. С его стороны было бы глупо не принять помощь от Беллиного дяди. Без поручительства получить американскую визу практически невозможно.

Яков продолжает объяснять, что сейчас судам не разрешается отправляться из Европы в Штаты, но скоро эти ограничения отменят.

– Пассажирские суда отплывают из Бремерхафена, – говорит он, наклоняясь над картой и показывая город на северо-западе Германии. – Когда родится ребенок, мы планируем временно поселиться в лагере для перемещенных лиц здесь, в Штутгарте. Там у нас будет больше шансов получить визу.

Халина смотрит на Якова через стол, брезгливо поджав губы. Ей отвратительна мысль о переезде брата в Германию.

– В Польше что, нет лагерей для перемещенных? – она с негодованием качает головой, вызывающе глядя на него своими зелеными глазами. – Я лучше перережу себе горло, чем ступлю в утробу зла.

Тон Халины резок, и если раньше это возмутило бы Якова, то теперь нет. Защита семьи стала ее работой, понимает он, она просто заботится о нем. Он с пониманием встречает ее сердитый взгляд, соглашаясь, что идея переехать в Германию нервирует.

– Поверь мне, Халина, будет непросто. Но если это значит, что мы будем на шаг ближе к новой жизни в Штатах, то мы готовы к нему. В данный момент можно с уверенностью утверждать, что мы переживали и худшее.

На мгновение в комнате становится тихо, пока Халина не заговаривает снова.

– Тогда хорошо, – признает она. – Яков, у вас с Беллой есть причина остаться. Но у нас нет. Думаю, мы все с этим согласны. Я за то, чтобы поехать в Италию. К Генеку и Селиму. Там мы все вместе, как одна семья, сможем решить, куда ехать дальше.

Она смотрит на родителей.

Нехума с Солом переглядываются.

– Жаль только, что мы понятия не имеем, что… – говорит Нехума, но останавливается, чтобы поправиться, – где Адди.

Остальные молчат, потерявшись в собственных страхах. Но Нехума кивает.

– Италия.

– Нельзя забывать, что во время войны Муссолини был союзником Гитлера, – предостерегает Сол. – Предлагаю проложить маршрут с как можно меньшим количеством гражданских пунктов пропуска.

Итак, решение принято: Яков и Белла через несколько месяцев переезжают из Лодзи в Штутгарт, а со временем, бог даст, и в Америку, а остальные отправляются в Италию.