День, когда мы были счастливы

Действительно, внизу напечатано имя брата. Она поднимает глаза. Остальные смотрят, ожидая реакции. Халина открывает рот и закрывает его, проглатывая то ли рыдание, то ли смех – она и сама не понимает.

– Спасибо! – наконец хрипит она, прижимая телеграмму к груди. – Спасибо!

Халина подносит телеграмму к губам и целует снова и снова, помещение наполняется радостными возгласами. По щекам бегут слезы, но она не обращает на них внимания. В голове только одна мысль. «Это не ошибка. Они живы». Она кладет телеграмму в карман блузки, выбегает из кабинета и несется домой. Через двенадцать домов она поднимается по лестнице в квартиру, перескакивая через две ступеньки за раз. Родители на кухне готовят обед.

Тяжело дыша, Халина смотрит на них, стоя в дверях, ее щеки раскраснелись. Мама поднимает голову.

– Ты в порядке? – встревоженно спрашивает Нехума, замерев с ножом над морковкой. – Ты плачешь?

Халина не знает, с чего начать.

– Мила дома? – спрашивает она, запыхаясь.

– Она с Фелицией пошла на рынок, вернется через минуту. Халина, что такое?

Нехума кладет нож и вытирает руки о полотенце, заправленное за пояс юбки.

Рядом с ней замирает Сол.

– Халина, скажи нам, что случилось?

Он внимательно смотрит на Халину, обеспокоенно сведя брови.

– Я… у меня новости, – восклицает Халина. – Когда Мила…

Она замолкает при звуке открывающейся двери.

– Мила!

Выбежав в прихожую, она здоровается с сестрой и забирает у нее из рук холщовую сумку.

– Слава богу, ты пришла! Идем, быстрее.

– Ты чего такая запыхавшаяся? – спрашивает Мила. – Ты вся мокрая от пота!

– Новости! У меня есть новости!

Глаза Милы вылезают из орбит, ее ореховые зрачки вдруг окружены морем белого.

– Что? Какие новости?

Новости могут значить что угодно. Они с Фелицией идут следом за Халиной по коридору.

В дверях кухни Халина делает знак родителям присоединиться к ней в гостиной.

– Идемте, – зовет она.

Когда семья наконец в сборе, она набирает воздуха в грудь. Она еле сдерживается.

– Я только что вернулась из Красного Креста, – говорит она, доставая телеграмму из кармана блузки. Она поднимает бумажку вверх, приказывая рукам не дрожать. – Это пришло сегодня из Италии.

Она читает телеграмму вслух, старательно произнося каждое слово:

– «В Италии с Селимом. Ищите через 2-й польский корпус», – она смотрит на маму, отца, сестру, Фелицию, ее глаза перебегают с одного на другого, снова наполняясь слезами. – Подпись «Генек Курц», – добавляет она сорвавшимся голосом.

– Что?

Мила притягивает Фелицию к себе, прижимая ее головку к животу.

Нехума берется за руку Сола, чтобы не упасть.

– Прочитай еще раз, – шепчет Сол.

Халина читает телеграмму еще раз, потом еще. К третьему чтению Нехума в слезах, и в маленькой квартирке раздается глубокий смех Сола.

– Это лучшая новость, что я слышал с тех пор… Даже не помню, – говорит он, его плечи трясутся.

Они обнимаются парами, Сол с Нехумой, Мила с Фелицией, Мила с Халиной, Халина с Нехумой, а потом все вместе, словно большое колесо, обняв друг друга за талии и прижавшись лбами. Фелиция где-то в середине. Время словно исчезает, пока они обнимаются, смеются и плачут, Сол снова и снова повторяет одиннадцать прекрасных слов телеграммы.

Халина первая размыкает круг.

– Яков! – кричит она. – Надо сказать Якову!

– Да, иди, – говорит Нехума, вытирая глаза. – Скажи, чтобы приходили вечером на ужин.

– Хорошо, – кричит Халина, убегая по коридору.

Дверь открывается и закрывается, и скоро в квартире воцаряется тишина.

– Мамусю? – шепчет Фелиция, глядя снизу вверх на маму, словно ожидая объяснений.

Но Мила молчит. Ее глаза мечутся по комнате, как будто в поисках чего-то невидимого. Призрака, быть может.

Заметив это, Нехума кладет руку на плечо Сола.

– Можешь заварить чай с Фелицией? – шепчет она.

Сол смотрит на Милу и кивает, поманив Фелицию на кухню.

Когда они остаются одни, Нехума поворачивается к Миле и касается ее руки.

– Мила, дорогая, что такое?

Мила моргает и качает головой.

– Ничего, мама… я просто…

– Идем, – предлагает Нехума, ведя Милу к небольшому столу в гостиной, за которым они едят.

Мила идет медленно, ее мысли где-то далеко. Она садится, кладет локти на стол, сжимает ладони вместе в огромный кулак и опускает подбородок на большие пальцы. Некоторое время обе женщины молчат.

– Ты не ожидала, что он найдется, – наконец говорит Нехума, тщательно подбирая слова. – Ты думала, что его нет в живых.

– Да.

Из уголка глаза вытекает слеза и катится по щеке. Нехума нежно смахивает ее.

– Но ты рада, да?

Мила кивает.

– Конечно, – она поднимает голову и поворачивается лицом к матери. – Просто… я шесть лет думала, что он… что он мертв. Я привыкла к этому. Даже смирилась, как бы ужасно это ни звучало.

– Понимаю. Ты должна была жить дальше ради Фелиции. Ты поступила так, как любая мать.

– Я не должна была сдаваться. Мне следовало больше надеяться. Что за жена ставит крест на муже?

– Перестань, – говорит Нехума мягко и понимающе. – А что тебе было думать? Ты не получала известий от него. Мы все думали, что он погиб. Кроме того, сейчас все это не имеет значения.

Мила оглядывается через плечо на кухню.