День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

Слово «грех» мрачно и уродливо само по себе, но, что еще хуже, на Западе его во многом неверно понимают. В сознании людей при слове «грех» – справедливо или нет – возникает образ моралиста, который всем недоволен, пытается всех учить, потому что он самый святой, и при этом придирается к мелким проступкам, начисто игнорируя такие крупные вещи, как справедливость или угнетение. Разговоры о грехе обычно ассоциируются с дуалистическим отвержением «мира», с надменным «потусторонним» благочестием и с суровым взглядом на жизнь, потому что ведущие такие разговоры охотно отправляют большую часть человечества в пламя вечное. Разумеется, есть немало проповедников и наставников, которые говорят о грехе мудро, опираясь на Библию. Это действительно крайне важная тема.

Но я хотел показать, как большинство людей – и внутри церкви, и вне ее – воспринимает слова о грехе. Некоторые люди ушли из церкви именно потому, что не смогли смириться с подобными представлениями. Когда-то «грех» беспокоил именно тех, кто без раскаяния совершал злодейства. Сегодня злодеев эта тема не волнует. Люди, которые любят поговорить о грехе, обычно считают, что это проблема окружающих, а не их самих. На протяжении жизни последнего поколения в западном мире, в том числе в Церкви, язык «греха» стал крайне неадекватным – не в последнюю очередь из-за того, что, как Иисус говорил о фарисеях, он отражал тенденцию очищать поверхность, скрывая глубокую испорченность внутри. Но мы пока не знаем, чем его заменить.

Иные люди говорят (и тут есть доля правды), что за разговорами о грехе стоит только лишь желание контролировать других. Это просто борьба за власть, утверждают критики, нравственный эквивалент навязчивой и требовательной культуры «здоровья и безопасности». Идея греха душит свободу и позволяют играть с другими людьми в игру под названием «безопасность прежде всего». За ней стоит устарелое и, вероятно, невротическое стремление избегать случайностей и неопределенности жизни, отказавшись от той радикальной свободы, которая нам дана.

Некоторые церкви, опасаясь нравственной анархии, цепляются за старинные правила. Другие переключают внимание на новые модные темы: тут проповедники все еще полны негодования, но обличают скорее борьбу за нефть, а не прелюбодеяния. На смену старым грехам пришли новые: яростные моралисты теперь говорят об экологии, феминизме и международных долгах. А кто-то вообще отказался от самой идеи греха, считая, что единственный оставшийся грех – это уверенность в собственной правоте, то есть представление, что «наш» образ жизни лучше, чем «их». (Это ведет к парадоксальному самодовольству из-за того, что мы лишены самодовольства.)

Мы не будем тут обсуждать, откуда взялась такая путаница. Для наших целей куда интереснее найти выход из такого положения вещей. К счастью, ответ лежит прямо перед нами, и он покажет нам прямой путь к мыслям первых христиан – к тому, что они имели в виду, говоря, что Мессия умер «за грехи наши по Писаниям».

Как обычно, слова обретают свой подлинный смысл лишь в рамках большой истории. В нашем случае слово «грех» означает то, что оно означает в рамках библейского повествования. Стоит извлечь его из такого контекста, и мы сталкиваемся с описанными выше трудностями. На самом деле в Библии существуют разные слова, описывающие грех: «нечестие», «беззаконие» и другие, характеризующие дурные поступки и нарушение норм. За всеми ними стоит та идея, о которой мы говорили в прошлой главе: что люди были созданы ради своего предназначения, что ради того же был создан Израиль, но и люди, и Израиль отвернулись от этой цели, забыли о ней, отказались от своего призвания.

Самое распространенное греческое слово, обозначающее «грех», hamartia, означает «непопадание в цель»: ты прицелился, но промахнулся. Тут есть тонкое, но существенное отличие от идеи, что тебе предложили длинный и мелочный список вещей, которые надо или не надо делать, и ты не способен все это соблюдать. В библейской истории и людей, и Израиль сотворили ради их предназначения, и это предназначение не сводилось к тому, чтобы «соблюдать правила», «быть с Богом» или «попасть в рай», хотя на такие мысли наводят бесчисленные книги, проповеди, гимны и молитвы. Люди были созданы, чтобы «носить образ», чтобы отражать хвалы творения своему Творцу и являть мудрое и любящее правление Творца в мире. Израиль был призван стать царственным священством, чтобы поклоняться Богу и показывать миру его спасительную мудрость.