День, когда пала ночь

– Она заходила ко мне в оружейную. Выглядела слабой, но… – На лице Хидат проступила тревога. – Настоятельница сказала, что пришла к окончательному решению: Анайсо из Карментума должен умереть ради безопасности обители. Сказала, что ничего другого не остается.

Тунува уставилась на нее. В груди теснило.

– Когда это было? – медленно спросила Эсбар.

– Не более часа назад.

– Час назад я была при ней, Хидат. Я не отходила от нее с рассвета до сумерек.

– Тсс! Сию услышит. – Тунува закрыла дверь. – Именем Матери, Хидат, он действительно мертв?

– Тува, даю слово, мне приказала настоятельница, – с совершенной убежденностью ответила Хидат. – Просила не откладывать и держать все в тайне.

– Или ты говоришь правду, а я лгу, – процедила Эсбар, – или наоборот. Или же мы обе лишились ума. Сагул до сумерек не вставала с постели. Потом с ней осталась Денаг.

Она упала в кресло и добавила:

– Это сломит Сию.

– Хидат, как ты это сделала? – спросила Тунува, тяжело сглотнув.

– Ядом, без боли. Он все в той же комнате. Клянусь Матерью, я всего лишь исполнила волю настоятельницы. – Хидат понурила голову. – Если я ошиблась, сестры, молю о прощении.

– Обложи его тело льдом, – безжизненным голосом приказала Эсбар. – Дверь запри и ключ принеси мне.

Когда Хидат ушла, в комнате повисло молчание.

– Сагул без моей поддержки даже сесть не может, – выдавила Эсбар. – Как бы она добралась до оружейной?

– Эс, – Тунува схватила подругу за локоть, – мы обе знаем, как решила бы настоятельница. Может, она потратила последние силы, чтобы дойти до Хидат, потому что понимала, что ни ты, ни я этого не выдержим.

– Все равно это не объясняет, как она вышла без моего ведома. Да, я устала, но ручаюсь, что не спала.

– Могла уснуть Денаг. Может, все случилось, когда она тебя сменила, – мягко сказала Тунува. – Хидат не назвала точного времени, а граница между сумерками и темнотой расплывчата.

– Кажется, я схожу с ума. – Эсбар наморщила лоб. – Но дело сделано.

– Долго ли мы сможем скрывать это от Сию?

В Эсбар словно погас свет.

– Он убежал в лес, – проговорила она наконец, – и мы понятия не имеем, что с ним сталось. Я скажу ей после кончины Сагул.

Это было вполне правдоподобно, такое случалось и раньше.

– Она нам верит. Она нас любит, – прошептала Тунува. – Как же мы станем ее обманывать?

– Это ради нее. Правду будем знать мы с тобой, Хидат и Имсурин.

Тунува вдохнула, скрестив руки на сердце и стискивая пальцами плечи. Ей представилась страшная тяжесть этой тайны и ее острые края, которые будут резать душу. Представилось, как она будет лгать Сию до последнего дня своей жизни.

А потом она вообразила, как теряет ее навсегда, и не смогла вынести даже одного мига с этой мыслью.

– Я поговорю с Денаг, – сказала она наконец. – А тебе нужно отдохнуть, Эсбар.

Та угрюмо и протяжно засмеялась – такого смеха Тунува никогда от нее не слышала.

– Попробую.

Тунува прошла в палату Невест, где нашла Сагул в легкой дреме: глаза у нее беспокойно двигались под веками. Денаг спала в кресле. Тунува разбудила ее прикосновением и отослала в постель. Разговор подождет до утра.

Она сидела рядом с Сагул, а ихневмон настоятельницы нес вахту в ногах кровати. Мех его давно поседел, но он до конца не покинул свою маленькую сестру.

– Сагул, – тихо позвала Тунува. – Это Тунува. Ты меня слышишь?

Чуть заметный кивок.

– Анайсо мертв. Тот чужак. Ты просила об этом Хидат?

Сагул с заметным трудом подалась к ней, пошевелила губами. Тунува склонилась ближе, но даже ее острый магический слух уловил только слабый шелест дыхания. Она взяла Сагул за руку – такую хрупкую, словно та никогда и не держала клинка.

– Я здесь, друг мой, – заверила Тунува.

Сагул обратила на голос неимоверно усталые глаза с желтоватыми белками. Тунува гладила ее по голове, пока больная не задремала.

Тунува провела в кресле всю ночь и всю ночь молилась за женщину, так долго направлявшую их обитель. С рассветом, когда вернулась Эсбар, она прошла в комнату, где остался Анайсо, и нашла над ним бессонную Хидат.

Анайсо лежал на кровати. Яд оставил пятна на его губах, а в остальном он будто спал. Тунува села рядом, отвела завиток волос с его лба.

«Прости нас. – Она закрыла увлажнившиеся глаза. – Прости».

37

Восток

Неподалеку от города Мозом Альф уступами срывался в укромную лощину водопад. Над вспененным водой прудом пробежала по мостику Думаи, еще не просохшая после последнего нырка. Ветер свистнул в ушах, когда она прыгнула с уступа, снова взрезая воду и уходя на глубину.

Ребенком она плескалась в горячем источнике, но плавать там было тесно. Теперь Канифа учил ее тому, чему сам научился вдали от горы.

Пруд был ледяной, как воды на горе Ипьеда. Думаи, окутанная его холодом, открыла глаза и отдалась течению.

Далеко внизу призраком в темноте блеснула рыбка. На время долгого сна почти все сепульские драконы обосновались на речном дне или у водопадов – они предпочитали чистую проточную воду, – но в этом пруду двое ныряльщиков потревожили спящего, заставив перебраться в другое место. Теперь в покинутых им глубинах дремала Фуртия, восстанавливая силы после полета.