День, когда пала ночь

Думаи всплыла в белом облачке пузырей. Канифа сидел на плоском камне и ел грушу.

– Надеюсь, мы скоро увидим королеву Аркоро. – Выбравшись к нему, Думаи завернулась в плащ. Канифа протянул ей флягу с горячим ячменным настоем. – Пока мы дожидаемся, угроза, может статься, нарастает.

– Дай ей время. Нашего появления здесь не ждали, – сказал Канифа. – А как их, должно быть, удивила Фуртия!

– Драконов не слишком заботит дипломатия. Не знаю, долго ли я смогу ее сдерживать.

Фуртия, словно разбуженная их голосами, отозвалась из нового логова:

«Нам пора начинать поиски, дитя земли».

Думаи показалось, что настой вдруг приобрел железистый привкус.

– Королева все не зовет меня к себе, – сказала она. – Скоро, великая. Даю слово.

«Я говорила тебе: ваши короны и троны ничего не значат».

– Еще несколько дней, умоляю.

Думаи явственно увидела, как забурлила вода от недовольного ворчания Фуртии.

– Хорошо хоть госпожа Никея не доставляет больших неприятностей, – сказала она, чтобы отвлечься.

– Пока что. – Канифа оглянулся на стоящий высоко над ними храм. – Пора бы ей уже оправиться.

– Среди ее многочисленных талантов полеты явно не числятся.

Отрешенность Никеи неподдельно заботила Думаи. Ей случалось видеть погибающих от горной болезни восходителей.

– Ты ее предупреждала, – заметил Канифа, по лицу угадав ее мысли. – Не забывай, кто она такая и что здесь делает. Королевская стража отобрала у меня оружие, так что не теряй бдительности.

Она подняла вверх покалеченные пальцы:

– Кого гора не добила, тому дворцовые интриганы не страшны.

– Верю, – улыбнулся Канифа и подтолкнул ее в бок. – Иди-ка наверх, погрейся.

– А ты?

– А я еще посижу.

Думаи кивнула и начала долгий путь наверх, оставив его следить за играющими в воде выдрами.

Она добралась до храма к закату. Здание стояло между средним и нижним каскадами водопада. Двенадцать королевских стражников следили, как она шагает по ступеням ко входу.

Думаи гадала, что они о ней думают. Здесь веками не видели посланников с Сейки, и вот она во всей своей необыкновенности: островитянка, не умеющая плавать, принцесса в простой одежде. «Я знаю, – хотелось сказать ей, – знаю, что выгляжу странно».

Фуртия принесла их сюда под покровом темноты, отыскав дорогу по сигнальным кострам. Пруд был границей, за которую пришельцам в ожидании приглашения во дворец ступать не дозволялось.

Думаи прошла через храм. После бегства здешнего дракона его посвятили одной из Весенних цариц. Ее служители одевались в белое и розовое, и обряды их были непривычны, но само благочестие места успокаивало Думаи. И заставляло острее скучать по матери.

В купальне горели масляные светильники. Она разделась, наслаждаясь ноющей болью мышц и холодком в щеках. Здесь она снова почувствовала себя прежней Думаи. Гора была у них с Канифой в крови – и ни ему, ни ей не делалось худо на спине дракона. Фуртия разрешила им пить воду с ее чешуй и летела пониже, чтобы никто из всадников не лишился чувств.

Думаи знала, что полагаться на такую заботу не стоит. «Море никому не хранит верности», – предостерегал речной хозяин и говорил правду. Дружба драконов – все равно что дружба ветра или дождя.

И все же она твердо решила помогать дракане. Но не могла и оскорбить королеву Сепула, не объяснив ей причин своего появления и не испросив разрешения на поиски.

Приходилось выбирать срединный путь между почитанием божества и дипломатией. Певица богов всяко должна была его найти.

Вделанная в пол ванна была пуста. По углам стояли блюда с мелкой черной солью для очищения кожи. Думаи натерлась и села на край, подтянув колено к груди, чтобы добраться до пятки.

– Принцесса.

Она вскинулась на голос. В дверях стояла Никея – с распущенными волосами, в простом халате.

«Не теряй бдительности», – сказал Канифа, и вот Думаи одна, без защиты… На этот раз она не утратит выдержки.

– Госпожа Никея. Вы встали.

– Головную боль вы верно предсказали, а вот кровь из глаз у меня не лилась, – сообщила Никея (ее щеки и нос горели после полета). – Должно быть, я не так слаба, как вы опасались.

– Как видно, и не так сильны, чтобы не вывернуться на спину богине.

Хорошо что Фуртия как будто ничего не заметила.

– О, право, принцесса, издевка над слабостью подданной не приличествует будущей правительнице, – сказала Никея, прикрывая за собой дверь. – Почему бы вам вместо того не похвалить меня за успехи?

Возможно ли вывести из себя эту женщину? Она, как и ее отец, казалась совершенно непробиваемой.

– Благодарю за совет, – съязвила Думаи. – И какие именно успехи я должна похвалить?

– Прежде всего, что я осталась жива. Кто еще, кроме рода Нойзикен, переживал полет на драконе?

– Канифа. Только он не напрашивается на похвалу, будто малое дитя. – Думаи натирала солью плечи, но осторожно, потому что и ее кожу обожгло солнце. – Как я понимаю, вы пришли сюда искупаться?

– Конечно. Зачем еще ходят в купальню?

Никея сбросила халат. Когда она, обнаженная, как ее честолюбие, шагнула к другому краю ванны, Думаи попыталась, согнувшись в поясе, укрыться за собственным коленом.