День, когда пала ночь

Вулф один стоял у озера. Охранники, заметив человека, изготовились к бою.

– Спокойно, – удержала их Глориан. – Это всего лишь мастер Гленн.

Он швырял в озеро камешки – они серебристо звякали, отскакивая от хрупкого льда. Заслышав шаги, Вулф обернулся, тронул рукоять ножа-сакса.

И сразу выпустил, узнав принцессу:

– Глориан.

– Снова рвешься в бой, Вулф?

– Простите. Не знал, что вы здесь гуляете.

– Ну а теперь знаешь и должен уйти, – заявила она с самым невозмутимым видом. – Я всегда и всюду требую не меньше лиги пустоты вокруг моей королевской особы.

Он захлопал глазами.

– Это я дразнюсь, Вулф!

– Ах, простите. – Он наградил ее редким подарком: улыбкой. – Трит вечно твердит, что я не понимаю шуток.

Глориан улыбнулась ему в ответ.

– Отец тоже любит кидать камешки, – сказала она. – Он мне рассказывал, что когда-то хротцы боялись замерзших озер, верили, будто подо льдом таятся жестокие духи. Теперь, конечно, все не так страшно.

– Да уж! Королю нет большей радости, как в темное промозглое утро пропотеть в парилке и потом заставить нас прорубить лед, чтобы самому поплавать. Он всегда из нас самый храбрый.

– Я скучаю по парной бане.

– Вам бы и здесь такую построить. – Вулф кинул камешек. – А знаете, откуда этот страх перед озерами?

– Расскажи.

Взгляд его устремился вдаль.

– Зимой, трескаясь, толстый лед издает… самые жуткие звуки. Как будто ты под водой слышишь биение собственного сердца. Гул крови, если приставить к уху чашу. – У Вулфа дернулся кадык. – Я думаю, это песня лона. Звук, который мы узнаем до первого вздоха, слышим до первого слова. Кому-то он кажется прекрасным, но я понимаю, почему он пугал хротцев. Думаю, от этого им и стали мерещиться духи. Когда по льду раз за разом расходятся трещины, звучит это так, будто кто-то колотит кулаком в дверь, просится на волю.

Глориан бросила взгляд на озеро и плотнее закуталась в плащ.

– Чтобы умиротворить духов, хротцы отвечали льду песней, – говорил Вулф. – Пастухи и теперь поют ту колыбельную, зазывая животных домой с пастбища, – только без слов.

Глориан впервые задумалась о колыбельной, что пел ей отец.

Ветер трепал их одежду.

– Померяемся? – Вулф протянул ей камень. – Так ли силен ваш бросок, как меч в вашей руке?

– Ты мне льстишь. – Глориан взяла камень. – Со мной никто не сражается честно.

– Верно, но держались вы хорошо. Лучше, чем…

Он осекся.

– Лучше, чем ты думал? – с усмешкой закончила фразу Глориан. – А я тебе говорила, что умею.

– И правда.

Принцесса с размаху швырнула камень. Тонкий звон о лед походил на чириканье птицы. Оба заулыбались шире. В этом звуке было что-то радостное.

– Ну вот, никаких духов. – Глориан подняла на него взгляд. – Вулф, я хочу извиниться за то, как говорила с тобой в тот вечер.

– Вы показались мне взволнованной. Все ли у вас хорошо?

Ей хотелось рассказать ему все как есть. Искушение открыть свое сердце – со всеми страхами и обидами, целиком, – было почти непреодолимым.

– Да. Погуляем по лесу? – предложила она. – Зимой Королевский лес так красив.

Они брели по глубокому снегу мимо дубов и сосен. Охрана держалась на расстоянии.

– Как я понял, вас не будет на венчании, – сказал Вулф.

– Во время отлучки королевы наследница должна оставаться в Инисе. Это и к лучшему, – с поддельной убежденностью проговорила Глориан. – Видишь ли, брак с благородным Магнаустом предстоял мне, пока меня не заменила принцесса Идрега.

– Неужели?

– Да. – Заметив, как он хмурится, Глориан спросила: – Разве так странно представить меня супругой?

– Нет, совсем не то. Просто я не знал, что в королевских семьях так рано вступают в брак.

– Обычно нет. Моей бабушке было за тридцать. Так бывает только в трудные времена, когда особенно важно иметь наследницу.

– А… – Вулф взглянул на нее. – Можно ли в шестнадцать лет понять, любишь ли человека?

– Любовь здесь вовсе ни при чем.

– Ваши родители любят друг друга. Король Бардольт только и говорит о королеве Сабран.

– Это правда. Им посчастливилось.

Они остановились, потому что из-за деревьев показался человек. Глориан напряглась всем телом, сердце забилось молотом. Вулф потянулся за топором, тут же отодвинув ее за спину.

– Все в порядке, – сказала, расслабившись, Глориан. – Это благородный Робарт.

Советник направился к ним. На его голове и плечах коркой лежал снег.

– Дама Глориан. – Он, багровый с холода, поклонился ей. – И мастер Гленн, полагаю?

В его речи слышался тот же призвук, что у Вулфа, хотя исходил он не столько с языка, сколько из горла.

– Доброе утро, герцог Робарт, – ответила Глориан. Вулф уже отпустил ее. – Надеюсь, вам выдался приятный день.

Она нечасто говорила с членами Совета с глазу на глаз, но Робарт всегда бывал с ней добр.

– Весьма. Извиняюсь, что напугал вас. Я люблю погулять немного среди деревьев. Мысли проясняются. – Он мимолетно улыбнулся. – Простите, но я как раз возвращался к собранию Совета Добродетелей. Я вас не задержу.

Он пошел дальше.

– Ты, значит, уже встречался с Робартом? – спросила у Вулфа Глориан. – Он тебя узнал.

– Да, мой отец – его вассал. – На лице Вулфа обозначилась тревога. – Это за сегодня уже второе собрание Совета.