День, когда ты придешь

– Просто чудесно. Моя благодарность не знает границ, – с кривой усмешкой

заметила Марта.

– Простите, доктор. Мы манипулировали вами. Но, должна сказать, планируя

операцию, я не рассчитывала, что сотрудники госпиталя проявят ко мне такой интерес.

– Вот как? Я сунула нос, куда не следовало? Вот забавно – стоит только отнестись

к своей работе посерьезнее, как за тобой начинают гоняться убийцы, а пациентка, грязная

бродяжка, к которой я относилась с брезгливой жалостью, спасает мне жизнь! – в словах

Марты снова прорвались истерические нотки, на глазах выступили слезы.

Выражение лица Тессы не изменилось, она спокойно и мягко ответила:

– Именно за это я и прошу меня простить. Но спектакль был неплох, согласитесь.

– Ну… наверное.

Фургон въехал на возвышенность и остановился – впереди темнели густые заросли

большого парка. Стемнело, и свет фонарей таинственно мерцал, пробиваясь сквозь

листву. За спиной переливалась панорама разноцветных городских огней. Они искрились,

словно горсть рассыпанных по черному бархату драгоценных камней. На тротуарах круто

поднимающейся в гору улочки еще видны были фигуры прохожих, и оперативники-

митриловцы спрятали автоматические винтовки, оставив под рукой только пистолеты.

Тесса жестом пригласила Марту за собой и вылезла наружу.

22

Над головой приглушенно заухали винты, и цветы на клумбах забились в мощном

воздушном вихре. Невидимый вертолет приземлился на широкой лужайке в нескольких

десятках метров впереди. Осмотревшись, оперативники перелезли через подстриженные

кусты и двинулись к нему.

Отводя от лица волосы, Марта закричала, обращаясь к Тессе:

– Ты ответишь на последний вопрос?

– Обещать не могу, но – спрашивайте, пожалуйста.

– Разве ты… ничего не чувствуешь? Ты попала в приемную палату, прошла через

унизительный медосмотр – у нас не слишком-то хорошо относятся к бездомным

бродяжкам. Даже когда ты попала ко мне, я не верила тебе, выспрашивала и хитрила,

притворяясь, что сочувствую, и даже не назначала никакого лечения. Почему ты пошла на

это? Почему терпела?

– Погибли мои друзья, – Тереза говорила громко, чтобы перекричать гул винтов, но

выражение ее лица было странно спокойным, почти безмятежным. – По сравнению с этим

неудобства не имели никакого значения.

– Ты хочешь отомстить?

– Хотелось бы мне знать самой.

– Но ты уже зашла так далеко! Почему?!

– Я не могу объяснить – не знаю.

Улыбка Тессы была мягкой и печальной.

– Не знаю, отчего сердце жжет, точно огнем. Не знаю, почему меня словно

распирает изнутри, словно я готова взорваться. Мне кажется, что во мне поселился какой-

то яростный дух – может быть, дух возмездия? Если бы у нас было хоть немного времени,

я попросила бы вас помочь мне. По вашей специальности, доктор Витт. Но мне пора идти.

Рукотворный вихрь от винтов, гулявший по парку, кружил безжалостно

оборванные листья и молодые, едва раскрывшиеся бутоны, рвал и пригибал траву на

газоне и кусты. Тонкий силуэт девушки с развевающимися серебряными волосами,

искрящимися в свете ртутных фонарей, пронзил сердце – хрупкая красота надломленного

цветка, тоска, одиночество и боль – на глаза Марты почему-то опять навернулись слезы.

За спиной Терезы возникло призрачное голубоватое свечение, и из темноты

проявилось громадное тело транспортно-десантного вертолета, рубящего воздух

тяжелыми лопастями. МН-67 отключил голографическую маскировку и в его борту

открылся широкий люк.

– Эй, Тесса! Давай сюда!

Курц Вебер махал рукой и звал ее – он уже оставил свою снайперскую лежку.

– Да. Мы идем. Прощайте, доктор.

Проронив эти слова, Тереза Тестаросса с решительным шагом двинулась вперед.

Несколько секунд – и ее фигурка исчезла в темном провале люка. Оперативники

последовали за ней, створка задвинулась. Турбины загудели громче, колеса шасси

оторвались от земли. Вертолет начал подниматься. На уровне трепещущих верхушек

деревьев включилась система ECS, и он пропал, исчез из глаз, растворившись в бархатной

черноте ночи.

Марта Витт еще долго стояла, подняв лицо к ночному небу, где мерцали далекие-

далекие звезды.

Обстановка просторной столовой залы была выдержана в неоготическом стиле.

Безупречно сочетающиеся предметы мебели, колористические решения стен и драпировок

выдавали тонкий художественный вкус талантливого дизайнера, который сумел

соединить старинную мебель и современные принципы освещения в безупречный

ансамбль.

Через выходящее на юго-восток широкое окно струились потоки чистого

солнечного света. Лучи играли на полировке благородного темного дерева и зажигали

23

искры на медной фурнитуре – это было место, как нельзя более располагающее к

умиротворенному отдыху после дальней дороги. Леонард Тестаросса, который только что

вернулся из Восточной Европы, завершив многочисленные дела и проведя важные

переговоры, устало откинулся на спинку роскошного дивана. Минуту назад пришел

звонок от Ли Фаулера.

– Милорд, мы потерпели поражение от рук вашей сестры, – доложил тот.

В Сан-Франциско уже наступил вечер, но это место располагалось в более низких

широтах, и заходящее солнце еще только золотило стены обеденного зала.