День, когда ты придешь

Это была тень смерти. Неважно, миновала ли она, разминувшись на вершок, или

терпеливо ждала впереди. Она всегда была рядом. Скользила по пятам, заглядывала через

плечо. Знакомая тень.

– Что это… за место?

Лемон перевел глаза на висящую над койкой картину.

– Вот подсказка. Этот художник окончил здесь свои дни. В самой середине Тихого

океана, остров Хива-Оа, архипелаг Маркизовы острова. С точки зрения француза, вроде

меня, можно смело сказать – самый дальний край света.

Маркизовы острова. Полинезия.

Конечно, эта территория принадлежала Франции, но Соске никак не мог найти

причину, по которой французские разведчики потрудились отправить его в это забытое

29

Богом и людьми захолустье – микроскопический клочок земли посреди безбрежной глади

океана.

Наиболее вероятный ответ – его хотели спрятать. Спрятать от кого-то. Удаленность

этого места от цивилизации – и посторонних глаз, конечно, – сразу заставляла сделать

именно такое предположение.

– Слушай внимательно. Если ты не ответишь на мои вопросы честно и прямо, то

твоя жизнь тоже может закончиться здесь.

– Так я… и подумал.

– Мы спасли тебя не из дружеских чувств и не благотворительности ради. Нам

нужна информация. Мы – это разведка DGSE, и мы хотим знать больше о Амальгам и

Митриле.

Лемон неторопливо протер очки и снова взглянул на Соске, на этот раз пристально

и испытующе.

– Итак, начнем допрос.

Теперь его голос звучал вполне деловито.

Когда за окошком солнце перевалило за полдень, Лемон закрыл за собой дверь

камеры, в которой содержался Сагара Соске. Под ногами дышали прохладой каменные

плиты длинного коридора.

Это была старая католическая церковь, возведенная в девятнадцатом веке. Теперь

она являлась скорее туристическим объектом, поскольку в нее уже давным-давно никто не

входил, чтобы вознести молитвы Всевышнему. Коллеги Лемона по спецподразделению

французской внешней разведки караулили здание по периметру, отгоняя праздно

шатающихся туристов.

Остров Хива-Оа лежал совсем недалеко от экватора, и ослепительное солнце после

сумрака подземелья заставило глаза болезненно зажмуриться. Раскаленный воздух

струился над небольшим причалом и побережьем, и, если бы не едва уловимый бриз,

веявший над каменными ступенями, дышать было бы решительно невозможно.

Ожидавший в притворе храма начальник Лемона ждал, пока тот подойдет.

Его фамилия была Делекур. Лет сорока, черные волосы, плотно и недовольно

сжатые губы узкого рта. В качестве агентов DGSE они вместе с Лемоном участвовали во

многих разведывательных операциях.

– Как прошел допрос? Мальчишка заговорил? – спросил Делекур.

– Да как сказать… – пожал плечами Лемон. – Скользкий, как угорь. Твердит – «не

знаю», «не помню». Слаб настолько, что пытать его бесполезно – не выдержит. Рассказал

без колебаний только об уничтоженных подразделениях и отделах своей бывшей

организации, а вот что касалось субмарины и отряда, где он служил – держит язык за

зубами. По большому счету все, на что он раскололся, мы и так уже знаем.

На настоящий момент французские разведчики не имели никаких внятных

сведений о десантно-штурмовой подводной лодке, которую американские моряки

называли «Чертик из табакерки».

Сначала прошла информация о том, что она была потоплена. Потом – что она

скрывается где-то на безбрежных просторах Тихого океана. Лемону и его коллегам так и

не удалось подтвердить ту или иную версии.

Теперь выяснилось, что даже бывший боец десантного отряда этого корабля,

Сагара Соске, не знает, что случилось с его товарищами.

– А все остальное? Оставим эту таинственную субмарину в стороне. Мы ведь

хотели узнать о Амальгам, не так ли? – в голосе Делекура слышалось с трудом

скрываемое раздражение – он не был удовлетворен результатами, полученными Лемоном.

– Сначала мы расследовали подозрительные пертурбации на мировых оружейных рынках,

ставшие заметными в этом году. Потом выяснилось, что некто пытается контролировать

международные конфликты, словно стараясь сохранить прогнившие институты

30

поддержания холодной войны. Что еще более возмутительно – эта неизвестная сила водит

нас за нос! Мы не можем даже понять, следует ли рассматривать их как союзников или

противников. Совершенно не представляем себе их намерений!

– Знаю, знаю, – махнул рукой Лемон, сытый по горло.

Ему никогда не нравился Делекур: для Лемона, выходца из состоятельной

фамилии, перед которым лежала прямая и ровная дорожка из стен элитной частной школы

на самый верх бюрократической пирамиды военного министерства, Делекур, выпускник

обычной провинциальной школы, пробивший себе путь из самых низов настойчивостью и

усердием, являлся живым укором.

Ну, и, конечно, неотесанным грубияном.

– Сагара Соске сообщил мне условия, на которых готов сотрудничать.

– Условия?

– Именно так.

– И каковы же эти условия?

– Оружие, боеприпасы и денежные средства, позволяющие приобрести

подержанный бронеробот и транспортный корабль, а также подготовка безопасного

убежища в указанной им точке.

Переданные Лемоном слова Соске заставили бровь Делекура гневно задергаться.

– Он намеревается сражаться с Амальгам?

– По всей видимости, да.