День поэзии. Ленинград. 1967

ИРЭНА СЕРГЕЕВА

СОЛДАТСКИЙ КОТЕЛОК

Солдатский котелок
нашла я в старом хламе,
помятый и пустой,
и говорю я маме:
«Откуда он у нас
и почему хранится?
Ведь папа на границе
убит был в первый час». —

«Со щами котелок

подарен нам когда-то
каким-то пожилым,
израненным солдатом
на станции одной —
название забыла, —
но время сохранило
солдатский котелок».

Солдатский котелок —

вот памятник достойный.
Солдатский котелок,
как возникают войны?
И если вдруг опять
война меня коснется,
кого и мне придется
в дорогу собирать?

* * *

Я не в обиде,
ты не в долгу.
Ах, ты бы видел,
как всё в снегу!
Одел одеждой
он шар земной,
лег нежно
между
тобой и мной.
Снег белый-белый,
белей страниц,
коснулся смело
моих ресниц.
Но день не вечен,
и для меня
приходит вечер
в начале дня.
От снега
небо
еще видней,
и Невский
в блеске
своих огней.
Снег синий-синий,
уже иной,
как прежде
между
тобой и мной.

САЯТ-НОВА

На площади играла кяманча,
печально и задумчиво звуча.
В толпе, среди притихшего народа,
там пел стихи певец чернобородый —
пред бурей жизни тонкая свеча.

Уже столичный город засыпал,

разноязычный говор затихал.
Он пел во тьме. И факелы дымились.
Плененные сердца почти не бились.
Он пел для них и горе забывал.

Взмывали ввысь и падали слова.

Сверкала мысль, свободна и нова...
Поэзия! Судьбы его вершина!
Не ты одна судьбу его вершила.
Тебе одной служил Саят-Нова.

ШКОЕ ГАСАН

НА ДОРОГЕ

Я сказал: «Постой, злодейка, ты украла мой покой!»
А она: «Да неужели? Все ты врешь, болтун такой».
Я сказал: «Меня ты ранишь — так лечи теперь сама!»
А она: «Ты что болтаешь? Или выжил из ума?»
Я сказал: «Ты словно солнце! Я растаял, я пропал!»
А она: «Да ты рехнулся! Где слова ты эти взял?»
Я сказал: «Пойми, я болен — я не знаю, как мне быть».
А она: «Пора бы, парень, эти шутки прекратить».
Я сказал: «Не сердце — камень! Ты ведь вгонишь в гроб меня!»
А она: «Достойно ль курда — приставать средь бела дня?»
Я сказал: «Огонь бушует в сердце пламенном моем!»
А она: «Так что ж такого? Будто мне он не знаком!»
Я сказал: «Я жду лишь слова, для тебя на все готов».
А она: «Ты надоел мне. Можешь присылать сватов!»
Перевела с курдского Галина Усова

ГОЛОС ЖИЗНИ

У родника я жажду утолял.
Из глубины я голос услыхал:
«Твой дед напился здесь — и прочь
                                                    пошел,
Отец напился здесь — и прочь пошел,
Их век прошел — теперь и ты пришел,
Глотни глоток и до заката дня
Иди, не оглянувшись на меня:
Пить жизнь до дна сумеет только тот,
Кто с полпути обратно не свернет,
Кто никогда не устает идти
И очищает родники в пути».
Перевод Василия Бетаки

РИЗА ХАЛИД

ВОСЬМИСТИШИЯ

1