День полнолуния

В аэропорту, едва получив багаж, он вдруг вспомнил что-то. Даже неосознанно, просто какое-то странное волнение поднялось внутри, и вдоль хребта побежали мурашки. Автоматы! Конечно, здесь же где-то есть игровой клуб. Правда, в прошлый раз он просадил в нем все деньги, но ведь это было тогда. Теперь ему повезет! Он только разок сыграет, по маленькой, а потом…

Дождавшись выдачи багажа, Миша закинул рюкзак за спину и бросился навстречу приключениям. Игровой клуб он отыскал почти сразу. Казалось, ноги сами запомнили маршрут с прошлого раза и несли его в заданном направлении.

Парень за кассой проводил Грушина равнодушным взглядом. Миша ринулся к автомату, полез уже было за кошельком и вдруг воровато оглянулся. Показалось или парень смотрел на него как-то странно? Вот он снова покосился на Мишу и пошел куда-то во внутренние помещения. Там у них наверняка охрана сидит.

Перед глазами неожиданно всплыла картина, которую он видел на Алтае, в буддистском монастыре. Как двое бравых охранников весело топчут ботинками несчастного поверженного Грушина, он же лишь стонет и плюется кровью.

«Да хренота это все! — сказал себе Миша. — Нанюхался там дряни какой-то, вот и привиделось». И все же… Все же снова покосился через плечо и вздрогнул, увидев, что парень из-за кассы вернулся вместе с охранником и разговаривает с ним о чем-то. Грушину показалось, что оба они поглядывают на него. Охранник лениво поигрывал резиновой дубинкой и постукивал по полу тяжелым башмаком. Миша на всякий случай глянул на его обувь — ботинки были огромными, с металлическими носами.

Внутри зрело какое-то противное нудное чувство. Миша убедился, что стоило ему приблизиться к автомату, как оно усиливалось, скручивало его в бараний рог. Вдоль позвоночника бежали мурашки, к горлу подкатывала тошнота, и хотелось бежать отсюда без оглядки. Грушин потоптался по помещению, помусолил в руках купюру, бросил тоскливый взгляд на автомат и, досадливо сплюнув под ноги, опрометью бросился вон из проклятого игрового клуба.

«Загипнотизировали, аферисты долбаные, — повторял он на бегу. — Заговорили! Это что же, я теперь никогда больше играть не смогу, а? Эх, вот же суки!»

На улице в лицо ему ударил ледяной ветер. Капли дождя тут же запутались в бороде. Что за отвратная погода? Быстрее домой, принять что-нибудь горячительного и… А что, может, позвонить гандболистке?

Она ж, наверное, остыла уже за эти дни, не пошлет сразу? Тем более когда узнает, как Миша сказочно разбогател. Кстати, не забыть бы еще обратиться к секретарю Тагильцева за остатком суммы.

О своих благородных намерениях донести в полицию на странные вещи, творящиеся в этом дурацком монастыре, он уже почти забыл. То есть не то чтобы забыл… Просто здесь, в Москве, все это казалось таким далеким, нереальным… В конце концов, ну что он скажет в участке? Что его друг, взрослый вменяемый человек, по собственной воле втерся в какую-то странную секту и проводит там время за просмотром галлюцинаций? Да его же просто на смех поднимут, спускать свою жизнь в толчок у нас вроде законом не запрещается.

В общем, Миша решил, что прямо вот так сразу в полицию не пойдет, сначала обдумает все как следует. Может, посоветуется со знающими людьми. А там, глядишь, Тагильцев и сам вернется, и все само собой устроится. По крайней мере, все, что от него требовалось, он выполнил и имеет теперь полное право на заслуженный отдых и растрату гонорара.

У здания аэропорта Миша сел в первое же подвернувшееся ему такси — даже торговаться не стал, решил вознаградить себя за то, что не спустил ни копейки в игровом клубе. Назвал водителю домашний адрес, откинул голову на спинку сиденья и вдруг как-то сразу провалился в сон — то ли перемена климата сказалась, то ли просто измотался за дорогу.

А во сне внезапно увидел… Александра. Только тут он был совсем не похож на того самого Саню, успешного адвоката с романтическими фантазиями, с которым Миша успел подружиться в путешествии. Нет, сейчас Саня был облачен в старинные рыцарские доспехи, восседал на вороном коне и вид имел серьезный и грозный. Миша хотел было хохотнуть, спросить: «Ты че это, брат, так вырядился? Оружейную палату грабанул?» Но понял вдруг, что не может произнести ни слова. Вообще наблюдает за происходящим откуда-то со стороны, сам оставаясь невидимым. «Киношку, значит, решили мне прокрутить? — отстраненно подумал Грушин. — Ну давайте, давайте. Поглядим, че там у нас сегодня в программе за историческая драма».

Вороной конь ржал и прядал ушами, почуяв родные земли. Сэр Александр приподнял забрало тяжелого шлема, чтобы лучше разглядеть открывающийся ему с вершины холма вид. Весна лишь недавно пробудила долину, украсила нежной зеленью, заткала цветами травяной ковер, расстилавшийся под копытами коня. Внизу, в овраге, пел свою песню освобожденный ото льда ручей, весело перепрыгивая с камня на камень. А в ветвях ему вторил звонкий голос лесной птицы. Облака, пушистые, словно клочья перины, скользили по синему небу. Синему, как глаза леди Елены.