День последний

— Побратим! Райко! —тихо воскликнул он, чувствуя, что не в силах дотащить свою ношу до цели.

Девушка издавала под плащом приглушенные крики и била его по лицу свободной рукой. Но ему казалось, что со стороны горницы все стихло, а по дороге бежит целая толпа.

Когда его оставляли уже последние силы, он почувствовал, как две сильные руки сняли с него груз, и услыхал голос Момчила, шепчущий на ухо:

— Скорей, Сыбо, скорей! Прыгай на коня позади Райка!

Тут только он поднял голову и увидел за лохматой конской гривой лицо Момчила. У него пропал всякий страх.

— Наша взяла, Момчил! — вырвалось у него.

Но в тот же миг Елена, сорвав плащ со своей головы, закричала:

— Помогите! Помогите! Момчил...

Однако договорить ей не удалось, так как Момчил быстро опять закутал ей голову.

— В ров! За мной! —скомандовал он.

И погнал коня вскачь.

Конь Райка полетел вслед за Момчилом; Сыбо еле успел вскочить на круп и обхватить товарища.

— Гони! — крикнул он, ясно услыхав шум и голоса во дворе.

А где-то дальше раздались испуганные (крики, заржали лошади.

«Это наши ударили на татар, помешать погоне», — подумал Сыбо. И он, со смешанным чувством страха и радости, вонзил коню шпоры в бока.

Конь Райка быстро догнал Момчилова коня, и оба одновременно спрыгнули в ров. Всадники потонули во мраке.

Но в тот же миг сзади что-то просвистело, и в левую лопатку Сыбо вонзилась стрела. Горячая кровь хлынула ему за пазуху. У него потемнело в глазах, он чуть на свалился на землю.

— Я ранен! — крикнул он Райку из последних сил.

Он смутно слышал, как Райко что-то крикнул Мом-чилу, потом почувствовал чье-то теплое влажное дыхание; чья-то рука крепко обвязала его веревкой со всех сторон.

Перед тем как он совсем потерял сознание, ему представилось, будто на него, гордо сверкая глазами, глядит Елена, и в ушах его снова прозвучали ее слова: «Хоть одна останусь, живой не дамся в руки разбойнику».

«Она это сделает, — подумал Сыбо. — Надо предупредить Момчила».

Он через силу открыл глаза.

Но успел только заметить, что привязан к Райку и что кони бешено скачут в густом черном лесу. И прямо впереди, над деревьями, словно три лампады, мерцают три звезды Сохи.

10. СМЕРТЬ СЫБО

Первое, что почувствовал Сыбо, очнувшись, это то, что он спал глубоким тяжелым сном и не выполнил в срок какого-то важного дела. Но сколько он ни старался сообразить, какое это дело, ничего не мог припомнить: то в голове опять начинался какой-то морок, то мысль растягивалась, растекалась, ускользала, и ему казалось, чти кто-то расстилает перед ним холстину для беления, медленно, долго, бесконечно,— холстина протянулась по зеленому лугу узкой белой дорожкой, которой нет конца-краю. Мало-помалу он совсем пришел в себя и осмотрелся.

Он лежал на правом боку, на куче листьев, под чем-то темным и низко нависшим; сначала он подумал, что это потолок хижины, но, всмотревшись пристальней, увидел, что это просто сплетшиеся у него над головой ветви старого дуба. Перед ним была большая поляна; на ней — какие-то темные предметы вроде бревен; а на другом конце, у него за спиной, раздавались голоса и что-то похожее на глухие, прерывистые стоны. Ему захотелось посмотреть, откуда это; он попробовал повернуться. Грудь его пронзила острая боль, так что он чуть не закричал. Только тут он вспомнил о стреле, ранившей его в лопату, и о бешеной скачке по лесу. «Я ранен, и дело мое дрянь, — подумал он. — Но где Момчнл И! Райко? Г;:е Елена?» Ему захотелось, чтобы возле него был кто-нибудь, захотелось услыхать живое слово, водицы испить; его мучила жажда. И в то же время в голове у него мелькнула страшная мысль: не попал ли он в плен к татарам, которые пустились за ними в погоню?

Он стал прислушиваться к голосам, стараясь уловить чье-нибудь имя, какое-нибудь слово; но у него шумело в ушах, и он ничего не мог разобрать. Тогда он опять окинул взглядом поляну и всмотрелся пристальней в темные предметы. Теперь ему показалось, что стоны, которые он слышал раньше, идут оттуда, спереди от него, а не сзади. И в то же мгновенье один из этих предметов пошевелился; человеческая рука поднялась к небу со сжатым кулаком и тотчас опять упала на землю. «Тут сеча была, — подумал Сыбо. — Это трупы, а не бревна. Кто ж это с жизнью расстался?» Им овладела жалость, у него защемило сердце.

«Хорошо, коли праведная душа: пройдет по мосту и прямо в рай, ко Христу, — продолжал он думать, забыв и жажду и боль. — Да где же праведная, коли хусар-ская! Так вот и я — умру, буду в огненной реке гореть. Не пришлось мне грехи свои искупить».