День середины лета

Тенистая тропинка резво взбиралась на гору. Иногда по ней спускался-поднимался кто-то из местных — судя по одежке — не господа, но прислуга и мелкие лоточники. У одной торговки они даже разжились, не дотерпев до порта, обещанными Илану пирогами, чем немало скрасили себе путь.

До самой вершины утеса Таргел хранил задумчивое молчание — и лишь выйдя вновь на мощеную дорогу, превратившуюся здесь в широкую людную улицу, будто ожил: воодушевленно взялся расписывать для вертящих головою спутников многочисленные местные красоты — от пестрых лавочек со всевозможным товаром до захватывающего дух вида на океан и кипящий жизнью порт внизу.

Так продолжалось весь оставшийся путь до пристани — и девушка, поначалу с огромным интересом внимающая каждому слову, к концу растеряла остатки любопытства. Жара и усталость сделали свое дело — теперь Илл'а лишь угрюмо глядела под ноги, мечтая о тишине вместо людского гомона да освежающей морской водичке, пусть даже и ледяной…

Лодку Таргел отыскал почти сразу — то ли поспособствовал нынешний его пиратский облик, то ли всегдашняя пронырливость помогла… Но плаванье до Хьйорада лекарке запомнилось плохо. Привыкшая к жизни за высокими храмовыми стенами, она вовсе не готова оказалась ни к палящему, отраженному в воде, солнцу, от которого не укрыться за деревьями, ни к мерному перекату волн, вытряхивающему желудок похлеще любого рвотного зелья. И теперь уже светловолосый лорд, как Илл'а совсем недавно, гладил ее по голове, вплетая в каждое движение пальцев немного целительского тепла. Мягко бормотал успокаивающее: "Тихо, тихо…" — хотя и сам, кажется, испуган был не на шутку…

Землю встретили они с огромной радостью.

Даже Илан, до последнего державшийся весьма бодро, не скрывал облегчения и надежды на скорый отдых.

— Неужто, добрались? — спрыгнув с дощатого причала на мокрый песок, как-то недоверчиво спросил он.

А Илл'е вспомнились вмиг бесконечные угрюмые болота — и то, как топали они втроем неверной тропкой вдоль трясины; и нападения, и вечный страх, и гнус, и лихорадка… Все разом навалилось, заставляя пошатнуться, — но Таргел удержал, не дал упасть.

Его рука крепко схватила за талию, взгляд с тревогой обшарил бледное лицо.

— Все еще плохо? — забеспокоился он. — Потерпи, скоро будем на месте…

Хьйорад, и правда, оказался крохотным. Вслед за рыбаками и стайкой мальчишек взобрались они на скалистый холм по утоптанной каменистой дороге — и в алеющем предзакатном свете смогли рассмотреть весь остров. Три дюжины крытых морской травой ракушечных хибар, редкие, скрученные деревца и чахлый кустарник, развешенные повсюду сети, множество небольших лодок, грудящихся вдоль берега — а на горизонте уже снова океан…

— Их тут хоть волнами не смывает? — вполголоса спросил Илан, поежившись от такого зрелища.

— Бывает, — хмыкнул Таргел. — К счастью, редко. Приблизительно, раз в одно-два столетия.

— Звучит не больно-то утешительно… И когда, напомни, такое случилось?..

Мужчина красноречиво промолчал.

— Лет сто назад, правда? — не желал униматься его воспитанник. — А с нашим везением в последнее время… То-то уж смеху будет высоким лордам!..

— Не пугай девочку! — насмешливо прервал Таргел его бормотание. — Амареш и за две жизни у Богини Судьбы такой подарок не вымолит!.. Не узнаю я тебя, Илу! Неужто, приключения разлюбил?

— Надоело! — искренне признался юноша. — Болота, грязь, убийцы, комарье… Крепостные стены и надежней, и уютней… Ванну бы сейчас… И вина с фруктами…

— Будет тебе все, — ухмыльнулся ему наставник. — И на Хьйораде кое-кто уют ценит… Мы уже пришли, к слову.

Они, и впрямь, как раз остановились — у приземистого, прямо в рыжей скале выдолбленного дома с тяжелой массивной дверью и крохотным глубоким окошком со ставней, не сильно уступающей по толщине двери.

— Домику этому, кстати, уже почти пять веков. Ни одна волна его пока не утопила — так что будь спокоен…

С этими словами он выпустил Илл'ын локоть и, поколебавшись недолго, дернул за протянутую над крыльцом веревку.

Где-то внутри дома оглушающе бамкнул корабельный колокол.

— Весьма изобретательно, — хмыкнул Илан, но замолк под странным взглядом наставника.

Таргел же отступил и весь напружинился. И появления хозяев ждал теперь с таким напряжением, словно не, знал к чему готовиться — то ли к счастливым объятиям, то ли к смертельной схватке…

Ожидание, между тем, затягивалось.

Наконец, громко лязгнул засов, тяжело скрипнули петли, дверь медленно приоткрылась — и пышная черноволосая красавица в цветастом домашнем платье выглянула на крыльцо. Брови ее грозно хмурились, пальцы поигрывали большим кухонным ножом с легкой умелой небрежностью, намекая любому незваному гостю, как быстро в ее мозолистых руках может стать он весьма смертоносным. С подозрением, но без особого интереса, метнула она взгляд на лекарку и юного лорда, а затем разглядела-таки за их спинами Таргела — да застыла вдруг, окаменела, даже о своем "клинке" позабыв.

— Пустишь нас в дом, Смела? — шагнув вперед, мягко улыбнулся ей мужчина. И почудилась Илл'е в его голосе печаль и (странное дело!) робость.