День середины лета

Нашлись воспоминания — целый ворох светлых воспоминаний о Долине и ее жителях. О горах и лесе, об Ишиной целительской науке… И всего одно среди них — горько-сладкое: о высоком светловолосом юноше. О том, как кружат они вдвоем на снегу среди ахарских костров в каком-то дикарском танце. Она — босая, но не чувствует холода. Она пьяна от радости — и он, кажется, тоже…

Это БЫЛО? ОН был здесь? Или… все только ее выдумка?..

Соплеменники тщательно Илл'ыных вопросов избегали. И поприжать их у девушки никак не выходило: ведь, чтобы правды добиться, надо знать, о чем спрашивать! А она не знала. Она уже сама себе ни в чем не верила…

И только Иша ее все время возвращала к реальности.

— А зачем тебе об этом слышать, Лая? — говорила старуха, раздражаясь из-за бестолковых расспросов. — Любой рассказ так и останется рассказом, он не вернет тебе ни прошлого, ни памяти. Только обяжет, заставит напридумывать долгов, разбередит душу. Стоит ли того простое любопытство?

Илл'а и сама понимала, что не стоит. Но с каждым днем увязала все больше в догадках. Знание казалось невозможным, а незнание — совершенно мучительным.

Но девушка лишь смирно кивала Ише, соглашаясь. Не решалась, все еще не решалась признаться, что дело уже не только в любопытстве, и что, кажется, она, Илл'а, шаг за шагом, потихоньку сходит от всего этого с ума…

* * *

Осень в этом году пришла рано и как-то внезапно. Еще не отзвучали до конца летние грозы, едва-едва схлынула последния удушающая жара — а уже пожухлая от палящего солнца трава укрылась поутру первой робкой изморозью, почернели листья и забытые на деревьях плоды, вершины гор схоронились в туманном мареве, чтобы выглянуть из него уже в сверкающих снежных шапках…

А первый осенний снег принес с собою Илл'е сны.

В них жаркое солнце лилось сквозь цветные оконные стекла, превращая белую бумагу на столе в красочное лоскутное одеяло, исписанное столбиками символов. И густо, сладко пахло летом — цветами, яблоками, пылью, раскаленной в полдень черепицей… Чернилами, потертой кожей, чуточку свежей кровью… И знакомым, таким знакомым мужчиной!..

Его не было здесь — и он был. Чувствовался во всем, в каждой небрежной детали. В тенях и запахе, в четком строгом начертании букв, в сброшенном на кресло колючем парадном камзоле, еще хранившем тепло тела, в недопитом бокале вина…

Девушка не пропускала ни единой мелочи, ночь за ночью собирая их воедино так отчаянно, будто надеялась в конце концов сложить из кусочков цельный, живой образ… Но утро снова и снова разбивало ее надежды вдребезги.

Снег таял, сменяясь промозглым туманом и грязью. Дожди лениво поливали крышу Общего Дома, оставляя по себе ледяную корку. Горел очаг, грел отсыревшие шкуры. Ноги вязли в размокшей земле и бурых листьях. Пахло дымом, грибами, осенью… Затем опять начинал тихо сыпать снег, укрывая собою все стойбище…

А во сне Илл'а проваливалась в лето.

И бродила, кружила по такой знакомой — незнакомой комнате, и звала, сама того не понимая, звала… Пока однажды…

— Ох, Илл'а! Это правда ты? — ее подхватили, сжали в объятиях, до боли родных и внезапно крепких. — Ты в порядке? В Долине? В безопасности? Так давно не было никаких вестей! Я уже не знал, что и думать… Илл'а…

Его взгляд был таким открытым и чуточку безумным, тревога на лице сплеталась с радостью. А руки ни на миг не разжимались, словно боясь опять отпустить, потерять…

— Это ведь… сон… сон… — губы Илл'ы плаксиво дрогнули. — Эдан…

Она расплакалась, не в силах удержаться, — и проснулась.

Морозным утром поздней осени. Одна.

Лето осталось лишь сном. Была ли просто сном и их встреча?

Весь день потом девушка бродила, как в тумане. Отвечала соплеменникам невпопад, путала травы, продукты, зелья. Чуть не испортила большой котел шархи, готовившийся к общему обеду, за что и нагоняй получила от старших, чего давно уж с ней не случалось. Не в ЭТОЙ жизни…

Она боялась. Ужасно боялась. Что сходит с ума и ночную встречу лишь придумала. Что все испортила, и больше ОН не придет. Что вообще не сможет спать, или снов уже не будет, или… Множество "или", разрывающих ее целый день на части.

Но к вечеру усталость взяла свое — а Илл'а вновь оказалась в витражной комнате. В первый миг, подумалось, — одна. Но затем…

— Прости, я напугал тебя… — Эдан говорил осторожно, мягко, как с дичащимся зверьком. И держался на расстоянии. — Должен был понять, что после нашого "прощания"… ты будешь не слишком мне рада… — он растерянно подбирал слова и выглядел опечаленным. — Прости…

И теперь уже Илл'а не выдержала — бросилась ему на шею, обняла изо всех сил. Так, как хотела сделать всегда, с их первой встречи — но отчаянно боялась в реальной жизни…

— Хвала Богиням, ты в порядке! — выдохнула радостно. — Те страшные слухи из столицы… Тогда… и до сих пор… Ты ведь в порядке, правда?.. — она сбилась, посмотрела с подозрением.

— О, я вовсе не призрак, если ты об этом спрашиваешь! — Эдан тихо, с облегчением рассмеялся. И тут же обнял девушку в ответ, ласково погладил по волосам.

— Я не могу этого знать… — тоскливо прошептала Илл'а. — Может, я просто все придумала?