День цветения

— Эрхеас-с, — она ткнулась лбом мне в грудь, я завалился на спину, как мешок дерьма, хвост не дал упасть, мягко охватил плечи, Йерр, энгис, аэсса, никого и ничего больше, пламя мое, боги, какая глупость все это, Йерр, мы вместе, мы — эрса, и ничего больше…

Эрса.

Меня словно выжало. Руки-ноги трясутся мелко, мокрый весь опять, как кутенок новорожденный…

Все хорошо, Эрхеас. Не надо плакать. Все хорошо.

Ун

Золотко Альса пропала. Там, где мы жили раньше, ниже, чем наш дом в доме, пахло — Тварью. Тварь приходила сюда. Тварь взяла Золотко Альсу. А еще пахло смертью. Смертью, болью, страхом… Тварь — убила Золотко Альсу? Тварь же не убивает двоешкурых…

Мы не могли идти по следу Твари. Ее след говорит — "не сметь ходить". Мы шли совсем немного, потом не смогли больше идти. Мы — плохая охрана. Плохая.

Он бы рассердился. Но мы же старались!

Редда плакала. Редда никогда не плачет, она — вожак. Редда плакала только, когда Он ушел. И теперь она тоже плакала…

Я сказал — пусть двоешкурые отпустят нас. Я сказал — мы пойдем искать. Искать Золотко Альсу. А двоешкурые нас заперли. И мы сидели взаперти, как тогда, давно, когда Золотко Альса и Козява Стуро спали, а мы хотели идти за Ним, а они спали, и не отпускали нас…

Редда Пела. Редда хорошо Поет. Красиво. Громко. И я тоже Пел. О Нем, о Золотке Альсе, о Козяве Стуро, о Том Доме, о теплой печке, и о том, что ничего этого больше не будет…

И пришел Недопесок Летери. И выпустил нас. И мы пошли искать Золотко Альсу. Тварь взяла Золотко Альсу. Тварь была здесь, и здесь, и здесь… Тварь была везде. Везде — "не сметь ходить".

Трудно идти. Трудно, страшно. "Не сметь ходить". Но, если мы не пойдем, зачем мы тогда? Мы кружили по следу, потом все-таки поели. И поспали — немного, совсем немного. Снова стали искать.

Тварь ходила далеко. Мы тоже ходили, по следу. А потом Тварь нашла нас. И мы с Реддой стояли, и не могли убежать. Мы хотели убежать, но не могли. А Тварь подошла и взяла нас с Реддой хвостом. И понесла. Она сказала — все будет хорошо. Не надо бояться. И принесла нас в дырку в камне. Она очень сильная, Тварь. Отодвинула большой камень, как землю, как песок, когда роешь…

А там, в дырке, были Золотко Альса и Тот, Что Странно Пахнет. Золотко Альса была жива. Она нам обрадовалась…

Йерр

Нету здесь Большой Липучки. Нету совсем. Нету в том старом доме, нету на колючей палке на маленькой скале. Нету в лесу. Мы искали, Эрхеас. Мы хорошо искали. Значит, Большая Липучка ушла в землю Маленького Учителя. Это — странно. Почему без Маленькой Липучки? Почему без собак? Может, аинах решил, что мы съели Маленькую Липучку и собак? Мы ведь были сильно злы, когда уносили Эрхеаса из глупого вессарского дома.

Мы пошли к глупому вессарскому дому. Послушать опасность. Мы ничего не услышали, только — много вессаров. Вессары боялись, вессары сердились, вессары грустили. Опасность — хитрая. Спряталась, да. Думает, мы ее совсем-совсем не найдем. Мы ее выманим. Выманим из глупого вессарского дома. Все равно выманим.

Мы пошли обратно. В наш дом. В маленький дом в лесу. К Эрхеасу, Маленькой Липучке и собакам. По дороге поймали вкусное. Для собак. Мы завели собак. Завели их себе, да. Мы за ними смотрим. Выпускаем их походить. Приносим им вкусное. Кроме нас, собак некому выпустить походить. Маленькая Липучка не откроет дверь, а Эрхеасу пока нельзя открывать дверь. Эрхеас — не эсха онгер, да. Если Эрхеас сейчас будет хватать дверь, рана может вскрыться. Тогда — снова экесс, снова ждать…

Мы этого не хотим. Мы хотим, чтобы Эрхеас стал в порядке поскорее. Мы хотим уйти отсюда. Уйти совсем. В землю Маленького Учителя.

Где же все-таки наш аинах?

Альсарена Треверра

— Вот черт, — сказал колдун.

Раскаленная печка согревала подземный воздух, но влажности практически не убавляла. Мое платье, выстиранное около двух суток назад оставалось тяжелым и сырым. Одеть его я не рискнула, посему продолжала красоваться в колдунских обносках.

Редда и Ун не отходили от меня ни на шаг. Я была так рада увидеть их, что даже всплакнула, благо колдун занимался своей драконицей, а потом, когда она ушла, изволил почивать и плевать хотел на вессаров в моем лице (знаю, слово это означает всего лишь "чужак", но звучит по меньшей мере как ругательство). А сейчас колдун вернулся в реальный мир, и, естественно, начал с претензий.

— Вот черт!

Я устало повернулась к нему.

— Что такое?

— Йерр его не нашла.

— Кого?

— Иргиаро твоего.

Я дернулась. Мысли о Стуро все это время старательно изгонялись мною из головы. Иначе бы психика у меня не выдержала, это точно. Я медленно просчитала до пяти, затем спросила нейтральным тоном:

— А зачем ей Иргиаро?

— К тебе притащить, — раздраженно пояснил колдун, — Похоже, парня действительно взяли. Йерр говорит, его нет нигде в лесу. Он может оказаться только в Треверргаре, но там Йерр не слышит, — колдун сделал попытку привстать, перекосился на бок, плюхнулся обратно и зашипел сквозь зубы.