День всех пропавших

– Серьезно?

– А что? Вполне уважительная причина.

– Ну да. Вы меня испортили. Испортили, говорю!

В конце концов от платья ничего не остается. Мне приходится снова натянуть джинсы и куртку, чтобы не умереть от холода. Болеро, как и прочие кружева, усыпано украшениями, так что сжигать его, наверное, небезопасно. Инара просит отдать жакет ей:

– Дочь Софии Джилли собирается весной на школьный бал – думаю, ей понравится. В сочетании с простым платьем не должно походить на торт из Вегаса.

– А если все-таки будет похоже?

– Джилли любит все блестящее. Она заставит это болеро выглядеть так, как ей захочется.

Инара забирает и нижнюю часть юбки – выяснить, получится ли разодрать ее на разные полезные штучки вроде пояса или украшений для волос.

Прибираем за собой и шагаем по траве обратно к дому Мерседес, попутно побросав мусор в соответствующие контейнеры возле подъездной дорожки. Мерседес протягивает мою сумку и тычет меня в бок.

– Ты припарковалась за моей машиной, так что утром придется тебя ждать.

Отвечаю усмешкой.

Прия крепко обнимает меня:

– Чувствуешь себя лучше?

– Да. Словно на грудь давила огромная тяжесть, а теперь ее нет.

Мы смотрим на тяжелый лиф, на выпирающую из него мою грудь и смеемся.

Возвращаюсь в Дом, запираю за собой кухонную дверь и иду по коридору в гостиную. На диване развалился поменявший джинсы на фланелевые брюки Брэн в футболке Университета Майами. Ее купила три года назад Мерседес взамен другой, на которую случайно пролился денатурат. Профессиональные риски у нас случаются довольно странные.

Перед Брэном на журнальном столике открытая коробка с фотографиями. Необычно видеть его раскладывающим личные снимки там, где их может увидеть любой вошедший.

Кладу сумку на пол возле дивана, а букет – на столик рядом с коробкой.

– Привет.

– Привет.

Брэн приподнимается на локтях, но не садится. Он выглядит таким усталым и изможденным, словно из него выкачали что-то жизненно важное.

Выпутываюсь из куртки, избавляюсь от обуви и прижимаюсь к нему всем телом.

– Ты не можешь сейчас быть совершенно в порядке, но, по крайней мере, тебе лучше?

– Мне… – Брэн замолкает, проводя пальцами по моей руке, задерживаясь у верхнего края повязки. – Теперь лучше, – наконец произносит он. – Пару часов разбирали с Ианом мои фотографии. Нашли несколько со дня рождения Стэнзи, который отмечали всего за пару недель до этого. Дом был открыт для всей округи. Можем сравнить, замечены ли какие-то лица со снимков в других делах. Я займусь этим не в качестве агента, а в качестве… человека, способного ответить на вопросы.

– Хорошо.

– Точно?

Прижимаюсь к его груди. Футболка Брэна слегка влажная после душа.

– Знаю, что это поможет в расследовании, но я не против, если это поможет и тебе.

– Только у меня вопрос.

– Да?

– Если это была только верхняя часть, насколько ужасно остальное платье?

Смеюсь и поворачиваю колено так, чтобы сидеть, не причиняя Брэну боли.

– Очень ужасное, – признаю я. – Очень-очень.

– Мне всегда было любопытно. Но такого я себе даже не представлял.

Его пальцы танцуют на моих бедрах и двух оставшихся дюймах юбки.

– Ты никогда не видел Платье?

Брэн качает головой, мокрые кудри прилипают ко лбу.

– Это не мое дело, – просто отвечает он.

– Теперь его нет.

– Почти нет.

– Ну а что касается этого… – перемещаю его ладонь себе за спину, на толстую прочную ленту банта на заднице. – Оно расшнуровывается сзади.

* * *

Иан прислонился к двери школьного медпункта, глядя, как мальчик на кушетке потирает ссадины на костяшках пальцев и вокруг них. Мэтсон оценил их взглядом профессионала: ничего особо страшного, однако Брэндону придется несколько дней носить на руке бинты. И, судя по нащупывающему что-то изнутри и выпирающему из щеки языку, ему, возможно, выбили зуб.