Деньги без дураков. Почему инвестировать сложнее, чем кажется, и как это делать правильно

Вам в дверь позвонили люди, пообещали за огромную цену лекарство от всех болезней, взяли протянутые деньги и убежали, ничего не дав взамен, — 100 % мошенники, это понятно. А если дали взамен некий аналог анальгина — это что? А если цена не баснословная, а обычная, но под видом панацеи продан анальгин? А если не позвонили в дверь, а завезли в аптеку то, что работать не может, но почему-то лицензировано, лежит на полке и рекламируется? А если некий товар просто рекламируется с превышением его реальных характеристик? Если в легком диетическом майонезе калорий окажется больше, чем вам обещано? А если это некое обещание абстрактного плана? «Самые вкусные в мире чипсы!» Вы поверили и купили, а они, о ужас, оказались не самые вкусные — подадите в суд? А чем этот случай формально отличается от анальгина, просунутого вам в дверь с наценкой в 100 раз?

Сложен именно вопрос формального разделения: где еще агрессивный маркетинг, а где уже прямой обман граждан. В рекламе обучающего видео по бинарным опционам вам обещали 17 320 рублей за час, а вы потратили не час, а неделю, и не заработали, а потеряли, и не 17 320, а 500 000. Это еще агрессивный маркетинг или уже уголовщина? Даже не по закону, а по каким-то вшитым в нас понятиям справедливости, на основании которых и пишут потом закон?

Еще раз — нам нужны формальные критерии. Суд не принимает доводов типа «посмотрите, сколько зла принесли эти упыри». Метафора «упырь» не является юридическим термином, да и «зло» — тоже. Но полагаем, принцип есть. И касательно околорынка, и вообще. Начнем с того, что не может быть основанием.

Нельзя судить за причиненный ущерб, если это единственное содержание претензии.

Если у человека аллергия на рыбу, ущерб от купленной сайры может быть выше, чем от удара в лицо. Если человек убился на мотоцикле, это обычно не повод подавать иск к производителям мотоцикла. Поэтому, например, не может быть претензии к брокеру «я слил свой депозит на бирже». Если вы сами так катались на мотоцикле, что упали, вам никто не должен — ни завод, ни магазин, ни светофор. Претензия принимается не по итогу событий, а по обстоятельствам. Вот если вам продали бракованный мотоцикл, пусть даже никто не убился, вам продали средство как раз для этого. Важно, что продали не как металлолом, а как мотоцикл. Допустим, брак выявлен, мотоциклы сняты с производства, проданная партия отозвана. И кому-то эта партия продана, но как металлолом. Покупатель в курсе, что он купил. Тоже все нормально.

Ключевой признак виновности: клиенту продали одно под видом другого, при этом разница существенна, невыгодна для клиента и продавец это знает.

Для либертарианца данное нарушение контрактного права может быть логически редуцировано к банальному воровству, а воровство — наказуемо. Шило меняют на мыло, но оказывается, что мыло не мылит, потому что это камень. Как минимум в таких случаях полагается вернуть шило, как максимум — заплатить сверх. То же самое будет со стороны покупателя, если он заплатит фальшивыми деньгами, зная, что они фальшивые. Мы специально берем «либертарианца», потому что это самый сложный в убеждении судья. Если он сочтет, что «казнить, нельзя помиловать», можно быть уверенным, что все остальные — от левого либерала до правого консерватора — точно голосуют за «виновен» и жаждут отмщения.

Для обвинительного вердикта осталось установить, что продавец услуг, продавая клиенту крайне вероятную потерю денег, знал, что именно он продает. Но выдавал это за нечто иное, например за «выгодные инвестиции».

Просто продать клиенту потерю денег недостаточно, иначе появилась бы претензия к казино: те тоже предлагают людям, по большому счету, расстаться с деньгами, но там все честно. Любой заходящий в казино осведомлен, куда он заходит и что шансы в пользу заведения. Здесь все нормально. Возможно, клиент казино покупает себе дорогой отдых. Возможно, он идиот, вчера родился на свет и считает, что рулетку придумали для того, чтобы он быстрее накопил себе на квартиру. Возможно, у него психические проблемы — все понимает, но не может остановиться. Возможно, надеется хитрым способом обыграть заведение. Неважно, его мотивы — это его дело, заведение перед ним чисто.

Если бы Forex-дилеры функционировали таким образом, это была бы эксплуатация человеческих пороков, но не преступление. Продавая торт двухсоткилограммовому человеку, тоже эксплуатируешь определенный порок и вряд ли улучшаешь его судьбу, но мы не штрафуем кондитеров.