Дерек Джармен

И в ней был огромный гнев. В июле он создал работу, «40 % британских женщин», используя заметку в газете о женщине, которая обвинила молодого человека в том, что он заразил ее СПИДом во время незащищенного анального секса. Казалось, газета особенно подчеркивала то, что это произошло во время гетеросексуального контакта, словно СПИД должен был быть ограничен в рамках гетто квиров, где его можно игнорировать. Подзаголовок гласил: «Он называл это любовью ‹…› Но я называю это убийством». Дерек написал желтой/оранжевой краской поверх копии этой истории:

СОДОМИЯ НАТУРАЛЫ
ВОТ НОВОСТЬ ДЛЯ ВАС,
40 % БРИТАНСКИХ ЖЕНЩИН
ЗАСУНЬТЕ СЕБЕ В ЗАДНИЦУ
ВЫ НАЗЫВАЕТЕ ЭТО УБИЙСТВОМ
А Я НАЗЫВАЮ ЭТО ЛЮБОВЬЮ
РАСПРОСТРАНЯЙТЕ ЧУМУ

Убийство, конечно же, преступление, которое наказывается пожизненным заключением. Несомненно, многое зависит от того, знал ли носитель ВИЧ о том, что он был заражен, но, если оставить это в стороне, в голову приходит много вопросов. Может ли быть занятие любовью классифицировано как преступление? Должны ли люди быть отправлены в тюрьму или пригвождены к позорному столбу бульварной прессы за акт любовных ласк? Дерек написал в дневнике: «охота на ведьм в желтой прессе; и в данном случае рехнувшаяся член парламента от лейбористов — Клэр Шорт сказала, что его имя должно быть опубликовано, а как там насчет конфиденциальности? Едва ли это слова мудрости или утешения»[226]. Если люди должны быть отправлены в тюрьму за то, что они являются носителями ВИЧ, то почему бы не за сифилис? Является ли определяющим фактором состояние медицинской науки в отношении этих двух заболеваний? Эпоха, когда гомосексуальность считалась как болезнью, так и преступлением, за которое могли отправить в тюрьму, замаячила, словно призрак из прошлого. Гневные слова, написанные поперек работы, абсолютно бескомпромиссны, а последняя строка кажется еще и безответственной. Действительно ли Дерек, страдающий от СПИДа, призывал, чтобы чума распространилась в гетеросексуальном обществе через анальный секс с женщинами? Размышляя над некоторыми отзывами о выставке «Квир», Дерек писал в январе 1993 года: «в один прекрасный день люди поймут, что эти картины — больше чем истерика, и увидят влагу моих слез»[227].

Вскоре после этого инцидента Дерек отправился в галерею Тейт и увидел инсталляцию Ричарда Гамильтона «Больница» — «больничную кровать с телевизором, по которому г-жа Т. ведет партийную политическую передачу»[228]. В другой картине в серии «Квир», «Распространяй чуму», содержится масса слов. Многие из них неразборчивы или стерты — на некоторых видны только буква или две, — но можно понять, что была написана фраза: «Милые 16-летние порочные мальчики-квир из Сохо зараженные СПИДом Отмщение Кровью распространяют ту же самую чуму». («Ту же самую» — единственная видимая часть первоначальной заметки в бульварной газете.) Так что кризис вокруг СПИДа разжигался с помощью средств массовой информации среди хаоса враждебных и противоречивых слов и аргументов, а не рассматривался в рациональном ключе. То, что выставка была в Манчестере, должно было быть особенно приятным для Дерека, поскольку главный констебль этого города был печально известен из-за своей речи, направленной против геев.

В самом начале 1992 года кожу лица Дерека поразил контагиозный моллюск, и его нужно было сжигать через регулярные промежутки времени жидким азотом. Его здоровье продолжало быть хрупким, но относительно стабильным, пока цитомегаловирусная инфекция не поразила зрение в августе, что привело к нескольким беспокойным неделям и потере зрения в правом глазу, прежде чем ситуация стабилизировалась, но поле зрения Дерека уменьшилось, справа, где раньше было изображение, появилась странная пустота. Тем не менее ему удалось восстановиться достаточно хорошо, чтобы продолжить работу. Три записи из дневника 1992 года дают представление о тех ощущениях, которые Дерек испытывал накануне своего последнего периода: «Ужасное опустошение, вызванное СПИДом, лишило всех иллюзий и способности бороться» (5 июня); «Я сидел у входной двери [Хижины Перспективы], веяло пряным запахом гвоздик, это идиллия: и в Аркадии тоже я. Я так влюблен в это место, пожалуйста, Боже, я хочу увидеть еще один год» (6 июня); «Солнце село за башней лиддовской церкви в розовом и фиолетовом блеске, и облака окрасились в индиго при полной луне, которая плыла через них в ночи» (12 июня)[229]. Эти записи демонстрируют социально-культурный кризис, очень пессимистические опасения по поводу своего здоровья и продолжающееся удовольствие от великолепных зрелищ, которые предоставляет природа.