Деревенская околица. Рассказы о деревне

Умные люди спокойно и без истерики говорят почтовикам: «Примите наши кровные для любимого дедушки, (бабушки или больной мамы)», и отправьте все (лишние) сотки и полусотки почтовым переводом». Конечно, в начале почтовики, а потом и финансисты даже обалдели от такой наглости, — растерялись. И как только в голову могла прийти такая бредовая мысль? Говорят умным людям: «Вам надо с этими деньгами идти в сберкассу, а мы крупные купюры не меняем». Только не с теми связались.

Умные люди, как бы даже удивились, и опять спокойно объясняют: «Вы нас не поняли. Мы не просим менять деньги, мы пришли их отправить по адресу. Вам следовало бы знать законы!» И ткнули носом в Указ Ельцина, где «Всё разрешено, что не запрещено законом». И после этого показывают Постановление Правительства и спрашивают: «Где тут сказано, что крупными купюрами почтовые переводы отправлять нельзя?»

Дело дошло до прокуратуры. И там государевы люди в аккуратных синих мундирах поначалу изумились от такой неслыханной наглости, — вроде они с правительством всё предусмотрели, как «законно» ограбить народ, а выходит, что всё-таки нашлась лазейка. Но когда полистали Указ Ельцина о законах, что можно, а что нельзя, а потом увязали с Постановлением Правительства о замене крупных купюр, то лишь развели руками, — всё правильно. А поскольку умные люди ещё грозились обратиться в международный суд по правам человека в Страсбурге, всё-таки разрешили отправлять переводы крупными купюрами.

Но и это ещё не всё. Почтовые переводы ушли в самые дальние города страны по вымышленным адресам и фамилиям, но ушли простым почтовым переводом на паровозной тяге. И кому, какое дело, — почему кто-то кому-то отправляет свои деньги?

Вся хитрость состояла в том, что все деньги, конечно же, потом вернулись назад. И на всех пометка: «По данному адресу в Хабаровске (Владивостоке, Магадане…), по ул. Миклуха-Маклая (Энгельса, Кузькина и так далее), гражданин Петров (Сидоров, Иванов) не проживает. Да и вообще — в городе нет таких улиц». Они даже не догадывались, что это всё делалось специально.

А раз так, то через месяц деньги вернулись назад отправителям, когда уже появились новые купюры. Умные люди их получили, но уже новыми деньгами и распорядились ими, как хотели. И чихать они хотели на алкоголика министра финансов Павлова.

ЦЕННЫЕ КАДРЫ

Это было в самом начале освоения целины. К нам тогда ехал народ со всего Союза, и край гремел по всей стране. Впервые многие услышали слово — «Кулунда». Шутка ли — распахали более трёх миллиона гектаров векового целика, построили сотни новых посёлков. Но самое главное: через каких-то десять лет послевоенной разрухи — сразу завалили страну хлебом!

Ясно, что велась большая культурно-агитационная работа. К нам приезжали известные артисты Мариинского театра оперы и балета, а Мария Мордасова пела на всю страну частушки:

Ой, боюсь, боюсь Володя
В Барнауле влюбится…

Приезжали и поэты-шестидесятники Евтушенко, Вознесенский, Роберт Рождественский… Наш знаменитый земляк перед целинниками читал чуть заикаясь свои замечательные стихи:

Напряжение, как на войне,
Эшелоны хлеба — стране.
И от пота в глазах темно,
Это хлещущее зерно.
Моря! Океаны зерна!

На этот культурный фронт бросали и местные творческие силы — артистов местных театров и писателей.

Однажды собрали десант творческой интеллигенции и отправили в Берёзовский район. Встречали нас хорошо, и выступали мы от души. Только представьте — кругом вороха золотой пшеницы, вместо сцены — машина с открытыми бортами, а вокруг сидят на хлебных ворохах целинники. К вечеру руководство организовало уху и всё, что к ней положено: костёр, а вокруг гости — партком, рабочком и ещё несколько мужиков-целинников.

А надо вам сказать, что во время освоения целины стопок, рюмок и хрустальных фужеров ещё не было, зато были гранёные стаканы по семь копеек. И вот, когда уже осадили по два стакана водки по самый рубчик (!) и разлили по третьему, вдруг парень-целинник в тельняшке (видать, из флотских) говорит:

— Всё, ребята. Я пить больше не буду.

— Как?! Почему?! — Загалдели все.

А он спокойно и рассудительно говорит:

— Я же за рулём. Мне ещё вас везти в Берёзовку, в гостиницу.

И это после двух стаканов по самый рубчик! Потом уже, когда мы уезжали из района, и было традиционное застолье, мы рассказали секретарю райкома про этого флотского парня. Какое же у человека должно быть конское здоровье и сила воли, если после двух стаканов может наступить себе на горло и сказать: «Нет!» Потом рулить сорок вёрст, а ему ещё назад ехать.

— Это надо будет учесть, — говорит первый секретарь заведующему орготделом райкома, — найдите его, побеседуйте и переведите в профком. — Потом подумал и уточнил: — Нет, лучше сразу на партийную работу. Нам такие кадры позарез нужны.

ВЫГОВОР