Деревенская прелестница

— Какъ? И тотъ! — вспылилъ Флегонтъ Ивановичъ.

— Проходу не даетъ. Тутъ какъ-то въ сняхъ конторы такъ облапилъ меня, что просто срамъ. Ну, конечно, я его кулакомъ по зубамъ. А все-таки.

— И это обуздаю. Непремнно обуздаю.

— Ну, то-то. А насчетъ охотниковъ брось ревновать. Ну, что они?? Пьяные люди и больше ничего, — закончила Клавдія.

— Даже я сейчасъ пойду въ контору и примусь за Анашку, — сказалъ Флегонтъ Ивановичъ и поднялся съ бревенъ. — Напьюсь чаю дома… Я еще чаю не пилъ. Напьюсь чаю и сейчасъ за Анашку… Я его, подлеца, оштрафовать могу, — прибавилъ онъ и спросилъ:- А сегодня къ теб вечеромъ можно?

— Конечно-же можно. Да перетащи еще два бревна.

— Бревна-то у насъ мченныя. Ну, да хорошо.

— И медку, голубчикъ, сотоваго баночку. Вдь у васъ его много.

— Много-то много, да ключи-то отъ кладовой у тетки припрятаны. Ну, да ладно, какъ нибудь.

Флегонть остановился и почесалъ затылокъ подъ фуражкой.

— Вдь вотъ бревна-то я вчера перетащилъ къ вамъ черезъ Анашкина помощника, такъ какъ его ругать-то за тебя будешь? — сказалъ онъ. — И сегодня, если будемъ переправлять къ вамъ бревна, тоже черезъ него.

Флегонтъ Ивановичъ медленно сталъ отходить отъ Клавдіи.

— Прощайте! Жду вечеромъ! — проговорила та ему вслдъ.

XV

Дня черезъ три Клавдія опять работала на завод. Была суббота, день разсчета. Разсчетъ начали производить часовъ съ пяти вечера. У избы въ три окна съ вывской «контора» толпились рабочіе съ разсчетными книжками въ рукахъ. Были тутъ мужчины и женщины. Одни входили въ контору, другіе выходили изъ нея. Нкоторые изъ рабочихъ выходили изъ конторы, держа книжку и деньги, въ какомъ-то недоумніи или, лучше сказать, отупніи, останавливаясь, шептали что-то, считали по пальцамъ, считали деньги, заглядывали въ книжку и все-таки ничего не понимали. Каждый безграмотный считалъ себя обсчитаннымъ. Одинъ мужикъ въ пестрядинной рубах и розовыхъ ситцевыхъ штанахъ, босой и съ головой, обвязанной тряпицей, слъ на двор конторы на землю, наломалъ прутиковъ и сталъ ихъ раскладывать по подолу рубахи, стараясь хоть этимъ путемъ постигнуть правильность произведеннаго ему денежнаго разсчета, не правильно все-таки не выходило. Явились толкователи. Это были, по большей части, молодые грамотные парни, не считавшіе себя обсчитанными, и имъ не врили.

Клавдіи тоже нужно было получить за работу нсколькихъ тысячъ кирпичей, и она пришла къ контор. Она уже протискалась въ сни, но тамъ, носъ съ носомъ столкнулась съ приказчикомъ Ананіемъ Трифоновымъ. Тотъ, даже не поклонившись ей, сказалъ:

— Какъ хочешь, а полторы тысячи того сырца, по которому собака бгала, я отъ тебя принять не могу. Собака его попортила. Не приму.

— Ну, это мы еще посмотримъ! — гордо вскинула голову Клавдія.

— Посмотримъ или поглядимъ, а принять не могу. Собакой потоптанъ. Я такъ и хозяину сказалъ. Да-съ… Кром того, на тебя будетъ штрафъ въ рубль серебра.

— Штрафъ? Вотъ это новость! Посмотримъ. За что-же это штрафъ-то, если я на задл?

— А за неправильныя хожденія на работу — вотъ за что. Да-съ… Ужь коли мы тебя приняли на заводъ, то, обязана ходить правильно, а не слоновъ водить по понедльникамъ. А то денъ придешь, другой не придешь, а намъ черезъ это убытокъ. Кирпичъ-то, знаешь, нынче въ какой цн? Да главное, что онъ нарасхватъ. Ты не придешь на работу — твой столъ стоитъ порожнемъ, а на немъ-бы могла работать правильная порядовщица. Да-съ…

Съ Клавдіей шли дв порядовщицы — блондинка Малаша и Перепетуя. Слыша этотъ разговоръ, он тотчасъ-же откликнулись.

— Правильно, Ананій Трифонычъ, правильно… Такъ ее и надо… — сказала Малаша.

— Ну, что ей рубль штрафа! — возразила Перепетуя. — Рубль штрафа заплатитъ, а пятерку съ охотника возьмемъ,

— Молчите, вдьмы! — огрызнулась Клавдія, пропустила ихъ въ контору и сказала приказчику:

— Ахъ, ты подлецъ, подлецъ! По настоящему въ мочалку твою слдовало-бы теб наплевать, да слюней на тебя, мерзавца, жаль.

Ананій Трифоновъ подмигнулъ ей и произнесъ:

— Кабы вы для насъ были, то и мы для васъ были-бы, а то ты нами гнушаться вздумала, да еще хозяйскому племяннику нажалилась.

— Не только хозяйскому племяннику, а даже самому хозяину сейчасъ скажу, только посмй кирпичъ не принять или про штрафъ заикнуться.

— А что-жъ? Жалься и самому хозяину. Про что ты жалиться будешь? Про то, что я тебя щипнулъ два-три раза, такъ что-жъ изъ этого? Здсь у насъ кирпичный заводъ, а не монастырь. Ты про меня жалиться будешь, а я хозяину про его племянника разскажу. Все разскажу… Какъ онъ къ теб ходитъ чаи распивать, какъ онъ по ночамъ къ теб бревна и доски перетаскивалъ. Все, все…

Когда Клавдія услыхала такую угрозу, ей пришлось смириться. Она умолкла и принялась за хитрость.

— Да чего ты хочешь отъ меня, я не понимаю, — сказала она приказчику. — Хочшть, чтобъ я тебя чаемъ угостила? Ну, приходи завтра. Завтра воскресенье, ну и приходи. Только приходи днемъ, а не вечеромъ. Вечеромъ можешь съ Флегонтомъ Иванычемъ столкнуться.