Деревянная гроздь

— Попробовал однажды. — Начал виновато оправдываться Ленистр — Просто поверь: это не вкусно. — Он на секунду задумался. — И вообще, у меня сегодня выходной. Так что, ты сегодня пойдешь и по моему маршруту, и по своему. Иди, собирайся. — И он вытолкал упирающегося парня за дверь.

12

Теплый чай плескался в животе, сумка на плече слегка покачивалась в такт шагам. Варо шел. Он шел выполнять свою работу. Но в голове, раз за разом, проносилось сегодняшнее утро.

В предвкушении скорой разгадки головоломки о пропавших монетах, он спрыгнул с кровати, и на цыпочках пробрался в мастерскую. Мысленно, он представлял, как подведет мастера к запчастям, разложенным на рабочем столе, и покажет, какими они являются на самом деле. Ленистр удивится, и вскликнет: «Это невероятно! Как такое могло произойти?» Варо пока еще не знал как, но, он раскроет тайну дубовой шестеренки, и постарается объяснить мастеру, почему дерево внутри стальное.

Чтобы учитель, раньше времени не проснулся от шума, он притворил за собой дверь. Варо достал короб, в котором лежали недавно замененные запчасти из первого таймомера. Он ждал три дня не случайно. Дубовый проговорился, что вне механизма детали живут именно столько. Срок истек. Теперь это были просто старые запчасти. Он не хотел думать, что они мертвы. Ведь если так думать, то получалось, что это он их убил. Как рыбу, которую достали из воды.

Осмотр начался с лоточков монетоприемника. Их внутренняя поверхность имела приглушенный серый цвет, с небольшими нотками металлического блеска. Так блестит лист бумаги, заштрихованный простым карандашом. Варо ожидал увидеть настоящий, инкрустированный металл, а увидел грязные следы от падавших внутрь денег. Следующие на очереди были, переливающиеся исками блесток, стрелки. Но, на деле, от постоянного воздействия солнца, на них особым образом запеклась пропитка. И она действительно стала похожа на частички серебра в янтаре. Пружина, извлекаемая из заводного механизма, в конце концов, просто сломалась, потому, что была обычной, витой деревянной нитью. Чтобы окончательно убедиться в верности своих предположений, ученик рассекал детали топором. Ни в одной из них не было настоящего металла. Но все еще оставалась надежда, ведь Дубовый говорил, что все себе забирали Вишневый и Маятник. В коробе остались только они.

Выбор пал на вишневую шестеренку. Она была идеальна. Яркое, с почти кровавым оттенком дерево, с отполированной до зеркального блеска поверхностью. Зубцы ровные, без выработки. Но внутри должен быть металл алчности. Холодный, от ненависти к окружающим. Не испытывая ничего, кроме обиды, за смерть Дубового, ученик взял топор, и с силой рубанул шестеренку. Он не знал, ожидать ли искр от удара металла о металл, и, непроизвольно зажмурился. Открыв глаза, юноша отложил топор в сторону, и взял в руки одну, а потом и другую разлетевшиеся в разные стороны, половинки шестеренки. Он вертел их перед глазами, ковырял ногтем, вглядываясь в шершавую, волокнистую сердцевину. Решив, что сталь спрятана глубже он разрубил половинки еще надвое. И вновь пристальный осмотр не выявили ничего похожего на металл. Может он пропустил что-то, или не так сделал. Но, то, что происходило, не могло быть.

На дне коробки оставался лежать маятник. Мальчишка не понимающими глазами глядел на творение своих рук, и только сейчас начал осознавать весь масштаб разрушений. С одной стороны, это всего лишь детали механизма, и можно сделать не одну сотню таких же, но, с другой стороны, живыми они не будут никогда.

Пребывая в прострации, он никак не решался достать ЕЕ из коробки, и проверить. Нужно было идти до конца. Отступать поздно. Он качался вперед-назад, то решаясь на последний шаг, то отступая. Наконец, собрав всю решимость в кулак, он подполз к коробке, и опустил внутрь руку. Деталь была значительно тяжелее остальных. «Так вот где все деньги!» — подумал Варо. Но когда его ладонь разжалась, и маятник лег рядом с разрубленной вишневой шестеренкой, ученика оглушил женский вопль, в котором было столько боли, что парень невольно отшатнулся, и закрыл руками уши. В это мгновение маятник лопнул на две половины.

Наступила пауза, сопровождаемая редким всхлипыванием. Ученик плотника сидел на полу, а возле его колен лежали безжизненные куски дерева. Обычного дерева. В них не было ни серебра, ни золота. От досады в носу щипало, а из глаз катились слезы. Он был твердо уверен, что пропавшие монеты оседают внутри деталей. Дубовый не мог его обмануть. Просто, они подготовились, и им удалось в последнюю минуту все куда-то перепрятать. Они как-то умудрились обвести его вокруг пальца. Дубовый был прав, они хитрые и коварные. Но теперь все в прошлом. ИХ больше нет. Он заменил весь механизм, и поэтому теперь спокоен за сохранность денег.

На сердце было тяжело, и те чувства, которые он испытывал, нельзя было назвать одним словом. Эмоции забрали последние силы, и он, ползая на коленях, стал собирать разбитые детали, ссыпая их части в пустую коробку.