Деревня дураков

Егорушка, пиши Макару, что работы у нас много, пусть берет еще десятника с людьми в помощь и жить придется в Аболдуевке безвылазно, пока стройка идет, — изрек Аболдуев.

Слушаюсь, барин, — подобострастно ответил Гниляк.

Арсений кивнул и записал решающее распоряжение на бумаге, а дед Мотуз поехал готовить помещение для проживания строителей.

Тем временем у Макара Щукина побывало уже почти все население деревни. Неуемная энергия барина отвлекала жителей от основной работы, внося смуту в головы — каждый чувствовал надвигающиеся перемены. И, не смотря на идейность нововведений, жители опасались — не каждый готов был нарушить привычный уклад жизни. Даже постройка монастыря радовала не всех. Понаедут тут всякие бродяги и бандиты — считала часть деревни. Еще скот будут воровать. А у нас всего сто человек, мы все друг друга знаем, да еще мы все почти родственники! Нам чужаков не надо! Словом, мнения были не очень оптимистичные. И так пришлых уже сколько понаехало, возмущались жители.

На одной из встреч у Щукина состоялся такой разговор.

Макар, ты мужик уважаемый, — осторожно произнес Тимофей Ермилов, его ближайший соратник, и не менее уважаемый человек, кто тоже за словом в карман не полезет, — скажи по-честному, что ты думаешь про всю затею барина? У меня сплавщики смеются, что мы скоро железо сплавлять будем не в рубахах, а в камзолах с бантами и кружевами на рукавах!

Идеи идеями, — медленно произнес Макар, — но как они исполняться будут — это важный вопрос. Людей у него мало, а планов много. С завода не выдернуть — простои в работе будут. Я бы посоветовал обождать и посмотреть на исполнение указов барина. Может, все останется фантазиями. Обождем и не будем спешить. Один пьяный Бричкин во французском платье тоже не пример. И мы уже сколько лет как не крепостные.

Мужики, кто были на сходке, согласно покивали и решили жить, как жили раньше и наблюдать. На том пока и разошлись. Макар же вечером прикидывал, что может впоследствии произойти: встреча жены десятника Назара с его бывшей любовью; даст ли добро на все строительство супругу Виктория Павловна, которую больше волнует замужество дочерей; возможные конфликты приезжих с местными жителями. Да, много мыслей было у Щукина. Он курил, смотрел на огонь, размышляя далеко наперед, по-доброму ухмыляясь в бороду, в какое интересное стечение обстоятельств он попал на шестом десятке лет, прожив всю жизнь в тихом безмятежном месте.

Тем же вечером Николай Николаевич, довольно выдохнув, строил свои, в буквальном и фигуральном смысле, наполеоновские планы: он, полководец Grande Armée (великой армии); конюшни, мундиры, парады и маленькая республика.

***

Виктория Павловна вышла замуж за Николая Николаевича рано. Родив четырех дочек, барыня сосредоточилась на заводских делах. Конечно, хозяином был Аболдуев, но и сама Аболдуева была дама непростая. Кроме холуев Николая Николаевича, как она называла всех его помощников, Виктория Павловна вела вторую бухгалтерию и имела надежный штат помощников. Зная слабость мужа к чудачествам и потакая некоторым из них, дабы держать его в узде, деньги считать она умела. Про вторую бухгалтерию муж ничего, разумеется, не знал. С другой стороны, барыня, помятуя, как Анатоль Демидов, князь Сан-Донато, породнился с Наполеоном Бонапартом, женившись в 1840 году на его племяннице Матильде де Монфор, полагала, что может удачно выдать замуж своих дочерей за представителей французской знати. Планы Виктории Павловны были долгоиграющие и вполне разумные. И завести свой дом в городе Париже тоже было очень заманчивой перспективой. А потом и погост на Cimetière du Père Lachaise (кладбище Пер-Лашез) и, может быть, даже рядом с родовой усыпальницей Демидовых.

***

Тем временем в Аболдуевке в семье деда Мотуза родился теленок. Помятуя про указы барина и дабы их соблюсти, и, разумеется, выслужиться, хозяин семейства, сев с супругой вечером за стол, стал выбирать теленку французское имя.

Шо, какое имя брать будем? Я по-хранцузски-то ничего не знаю, — сокрушалась супруга Тараса Мотуза Мария Федоровна.

Маша, не переживай. Я сейчас до Тупака дойду. Он писарь, человек грамотный, может, что и подскажет, — ответил ей супруг.

Арсений Тупак прибежал к Мотузу уже минут через 20 — указы-то надо соблюдать, слушаться и исполнять!

Так, давайте посмотрим, — сказал Арсений, открывая огромную книгу. — “Chéri” — это милый, вам нравится? А если просто “veau” — это теленок.

Я это не выговорю, — сокрушалась Мария Федоровна. — Вот бы просто назвать Машка или Верба. Как я ее звать будут? Вооооо?

Женщина чуть не рыдала от безысходности. Предприимчивый Тупак предложил слово “Marie” — Мария, она же Машка, напоминая, что и хозяйку тоже зовут Мария.

Мари, Мари, Мари, — проговаривала, тренируясь, Мария Федоровна. — Ох, ты, господи, получилось! — выдала женщина, повторив слово раз десять подряд. — И правда, почти как Машка.

Мотузы были еще одной семьей, кто не противился нововведениями. Первые были Гниляки, потом Бричкины. Казалось бы, что дело пошло на лад.

***