Деревня Левыкино и ее обитатели

Третий сын тетки Дуни Михаил был совсем не дурак, но внешность его была необычна. Глядя на него, трудно было поверить, что перед тобой стоит мыслящий человек. Моя Мама, очень меткая в определении по внешности сущности человека говорила о нем, что Мишка наш «какой-то хитрой». Под этим только ей известным определением она, видимо, имела в виду то, что природа хитро пошутила над своим созданием, придав ему такой невероятный, странный вид. Он был мал ростом, с короткими кривыми ногами, но длинными руками. Когда он сидел за столом, то ноги его не доставали пола. Вся же остальная фигура с большой, правильной формы головой возвышалась над столом так, будто бы перед нами сидел высокий и широкий в плечах мужик. Но как только Мишка вставал и выходил из-за стола, то сразу наступало разочарование. Перед нами оказывался странный человек, похожий на обезьяну, с короткими ногами и длинными руками. А некрасивое лицо его светилось умным, добрым взглядом. Оно способно было отражать все состояния человеческой души: и доброту, и решительность намерений, и задумчивую мысль, и скорбь, и радость, и хитрую крестьянскую плутоватость. Но впечатление странного человека усиливалось, как только он начинал говорить. Возникало другое впечатление, будто бы это говорил ребенок. Развитие его речи застряло где-то на ранней детской стадии. Он сюсюкал, как малолетний ребенок. В речи он пользовался всеми понятиями взрослого человека, но слова звучали так: «Теленицик, быцек, котеницик, калтоска». Мою Маму он называл «тоткой Таной», а Отца – «дада Глиса». Он был грамотным, умел писать и читать. Но писал он так же, как и говорил.

Из деревни он редко, но постоянно информировал нас о житье-бытье всего своего дома с домочадцами. Письма его были выдержаны в старой традиции и начинались с поклонов: «Кля-нюемся Вам Ваш племянник Михаил, а есе клянюемся моя зена Полагея с детками, а есе клянюемся моя мамаса и брат Вася» и т. д. и т. п. Поклоны были на полписьма. Потом следовало: «Мы зиви и здорови цего и вам зелаем, а корова наса отелилась, а те-леноцик подох, а хлеба дали мало». Заканчивалось письмо опять прощальными поклонами.

Неказист и хитроват (по определению Мамы) на вид был Михаил Борисович Шатков. Обделил его Бог многими мужскими достоинствами, но, однако, не лишил хозяйственной сметки и способности ко всякому ремеслу.

А от бабушки нашей Арины он перенял тайну заговора, тайну ворожбы. К нему приходили с детьми. Он заговаривал их от только в деревне известной болезни – «от младенца». Взрослых – от тоже только у нас известного «чемеря», женщин мог заговорить от худобы, а лошадей от козюли, т. е. укуса змеи. В деревне многие принимали его за колдуна. Но сам он этого не признавал, а в колдовство верил. Он, когда мы наводили его на такой разговор, все наши доводы разрушал конкретным примером. Однажды это было так: «Иду я раз по дороге,– таинственно говорил Михаил Борисович,– впереди – никого, задумалси. Глязу, а тут петух. Откуда – не знаю. Повелнулся назад, а потом вперед. А питуха нетути». Тут он делал паузу и назидательно, по-толстовски заканчивал: «А вы говолити!» Нам нечего было возразить против этой логики, и мы верили Мишке, что в деревне Чапкино колдуны есть. Мы потешались над нашим двоюродным братцем. А он, делая вид, будто бы не замечает нашей потехи, продолжал свои рассказы о деревенских ведьмах и колдунах. За Мишкой утвердилось у нас еще одно имя или кличка – Подходасса. Мы спрашивали у него: «Как живешь?» А он отвечал: «Подходасса». Он так произносил слово «подходяще».

Из всех своих братьев Михаил Борисович Шатков, он же Подходасса, оказался наиболее способным пережить все невзгоды жизни, выпавшие его семье – матери и братьям. Он прошел войну, перенес тяжелое ранение. После войны нашел дорогу домой, выстроил дом, родил сына, вырастил его и помог устроиться в жизни, как мог, воспитывал внучку Любку. Сын, однако, не отблагодарил его за все это своим сыновним вниманием и заботой.

Четвертого сына тетки Дуни почему-то тоже назвали Василием. Видимо, его рождение совпало с днем православного святого. А может быть, в церкви при записи в книгу не знали или забыли, что один Василий уже в семье есть. Василий-младший родился в 1917 году. Маловат он оказался ростом, но других физических и психических изъянов не имел. Грамоты он получил побольше. Из всех братьев только ему удалось окончить школу-семилетку в Спасском-Лутовиново. Так что у него больше было шансов на удачу в жизни. Но он не вернулся с войны.