Деревня Левыкино и ее обитатели

Невесту себе Александр Иванович нашел в довольно далекой от наших мест деревне с удивительно красивым названием Синий Колодезь. Название деревень с сочетанием слова «колодезь» очень часто можно встретить на картах районов (уездов) центральных российских областей (губерний), а особенно по черте южной границы древней Московской Руси. Во Мценском уезде была деревня, которая просто называлась Колодезь. А где-то под Орлом есть железнодорожная станция Становой Колодезь. Но название Синий Колодезь меня в детстве просто завораживало. Я пытался тогда представить в своем воображении Синий Колодезь. И искал ему подобие с нашим деревенским колодцем. Но Синий Колодезь так на всю жизнь и остался для меня красивой загадкой. Я пытался ее разгадать и представлял его в своем воображении где-то на дороге, с высоким журавлем-подъемником. А над колодцем синее-синее небо, и вода в нем синяя-синяя. А рядом с ним воображалась необыкновенная деревня. Я так никогда и не был в ней и никогда ее не видел. А наша тетя Оля, жена Александра Ивановича, не была похожа на наших левыкинских женщин. Не скажу, что она отличалась от них необыкновенной красотой. Но она была не по-деревенски изящной, хрупкой, непохожей на крестьянку, маленького роста с благородными чертами лица и нерабочими прозрачными руками. Рядом со своей золовкой Анной Васильевной, крупной, физически сильной и некрасивой бабой, она выглядела подростком, не познавшим еще женских забот и грубого крестьянского труда. Но жизнь в конце концов, увы, не обделила ее ими, а нагрузила под самую завязку на склоне лет.

Ольга Семеновна, жена Александра Ивановича, происходила из богатой крестьянской семьи. Ее братья – Александр, Егор и Иван Семеновичи приезжали в гости в нашу деревню семьями на рессорных тарантасах и беговых дрожках, на хороших лошадях со справной упряжью. Наши деревенские соседи и мои родственники замечали в их поведении какую-то особую амбицию. Моя Мама, которая всегда была необыкновенно точна в своих характеристиках, говорила, вспоминая братьев тети Оли, что «мы им были неровней». Этим определением Мама отнюдь не признавала какой-то своей неполноценности, но подчеркивала, что люди эти были «не нашего поля ягодой». Заносчивы были тети Олины братцы. Недолюбливал их из-за этого дядя наш Федот Иванович, которому после смерти брата Александра Ивановича приходилось принимать его шурьяков в качестве гостей. Судьба, однако, поровняла их с нашим Дядей. И шурьяки, и их свояк в один год начала коллективизации были раскулачены.

Семейная жизнь Александра Ивановича и Ольги Семеновны складывалась в самом начале благополучно. После свадьбы в деревне молодые вернулись в Москву. Жили в благоустроенной, хорошей, по тем временам, квартире. К тому времени Александр Иванович стал уже приказчиком в фирме Ландрина. А деревенская его невеста из Синего Колодезя быстро приноровилась к городской жизни. Супруги обзавелись знакомствами. Кроме семьи Фурсовых, тогда близкие отношения и дружба на долгие годы установилась у них с семьей Молфыгиных, живших в Зонточном переулке у Спасской заставы. Теперь скажу лишь о том, что подружившиеся семьи соответствовали друг другу и по своему происхождению из крестьян, и по обретенному в Москве социальному положению. Алексей Николаевич и Варвара Александровна Молфыгины были выходцами из-под города Калязина Тверской губернии. Глава семьи в Москве приобрел специальность продавца-гастронома и работал то ли у Шустова, то ли у самого Елисеева. А супруга его была очень модной портнихой. Может быть, у нее, приобщаясь к мещанской московской моде, Ольга Семеновна научилась курить и превратилась в городскую дамочку с папироской.

В Москве у Александра Ивановича родились два сына – Георгий и Владимир; первый – в 1908 году, а второй – годом, а может быть, двумя позже. Георгий был моим крестным. А второго знать не пришлось. Он нелепо погиб в деревне еще мальчиком от случайного выстрела. Я помню семейную фотографию моих родственников, сделанную в Москве. Однотипная с ней сохранилась от моих родителей и у нас. На той фотографии сняты тетя Оля – молодая и строгая, сидящая в кресле. Сзади нее Александр Иванович в безукоризненной тройке, в манишке и при галстуке, тоже строгий, с модными тогда усами. А слева на стульчиках один выше другого сидят два мальчика – внизу Володя, а вверху Георгий. Оба в матросках.

Точно такую композицию повторил фотограф и на снимке моих родителей. Обе они в одинаковых рамках вишневого дерева свидетельствовали, наверное, об одинаковом уровне достатка и социального положения, которое занимали братья в период своей московской жизни.

Мой Отец присоединился к старшему брату в Москве, наверное, в 1908 году. Может быть, годом раньше или позже.