Деревня Левыкино и ее обитатели

* * *

Начало самостоятельной жизни младших братьев Александра Ивановича, Федота Ивановича и моего Отца не отличалось от того, как это проходило у старших. Земли всем им в родной деревне не хватало, и альтернатива была та же – или надеяться на почти несбывшуюся деревенскую счастливую мечту, или искать счастья в иной жизни, на стороне. Старшими братьями был дан и тот, и другой пример. Двое из младших выбрали пример Михаила Ивановича, а один остался на земле.

В самом начале нового века в Москве обосновался Александр Иванович. А мой будущий Отец еще подростком был взят на обучение пекарскому делу Михаилом Ивановичем в Бежицу. Федот Иванович сразу после Русско-Японской войны был призван на действительную военную службу и был определен в матросы на российский Тихоокеанский флот.

Третьего своего дядю, Александра Ивановича, я в живых не застал. Знал я, однако, и очень хорошо знал, супругу его Ольгу Семеновну и сыновей его Георгия и Валентина. Первый из них был моим крестным отцом. Из рассказов моего Отца и Мамы я узнал немало о жизни этого интересного, предприимчивого и инициативного человека, который сыграл очень важную роль в судьбе и жизни своих младших братьев. Так сложились их отношения, что его мнение, как правило, для младших становилось директивой.

В Москве Александр Иванович довольно скоро нашел себе занятие и жилье. Ему помог на первых порах Владимир Васильевич Фурсов – наш земляк, один из представителей нашего Мценского уездного мелкопоместного дворянства, успевшего к этому времени превратиться в московского обывателя, мелкого служащего. Мне уже в тридцатые годы довелось знать этого человека, знать его жену, сына и дочь. Из всех их четырех членов семьи некоторые дворянские манеры сохраняла лишь жена и мать Елизавета Васильевна, которая попросту дружила с моей мамой-крестьянкой. Но когда она начинала говорить, то в изысканно-манерной ее речи начинало звучать и превосходство воспитания, и непререкаемое достоинство, и логическая определенность суждений, и сопровождающие их жесты. Она выглядела при этом еще барынькой. Пожалуй, больше ничего от принадлежности к дворянскому сословию в этой семье не оставалось. На стенах в их квартире было много фотографий, но их содержания я не помню. Мой Отец рассказывал, что род помещиков Фурсовых задолго до революции разорился. Все имения были проданы или находились в залоге. Те из этого рода, которые еще оставались в своих оскудевших дворянских гнездах, сблизились с определенной частью крестьянского сословия. Некоторые служили в уездных учреждениях и в коммерческих службах бухгалтерами и управляющими. На бухгалтерской службе в известной московской фирме Ландрина состоял и Владимир Васильевич Фурсов. Он-то, по-видимому, и пристроил к делу моего дядю Александра Ивановича. Должность у него была – каретник. Сейчас ее можно сравнить с должностью экспедитора, развозящего товары по магазинам. Этим же занимался и Александр Иванович. Он развозил конфетную продукцию по мелкооптовым покупателям – хозяевам кондитерских лавок. Развозил в специальных фургонах-каретах. Отсюда и название должности – каретник.

Работа, видимо, давала возможность заработать. Заработок позволил дяде снять приличную трехкомнатную квартиру в том же доме в Гарднеровском переулке, в районе Немецкой улицы, в котором жила и семья Фурсовых. Добившись успешным трудом и коммерческой предприимчивостью достаточного материального обеспечения и самостоятельности, Александр Иванович отправился в деревню сватать себе невесту. Такова была традиция. Да и с деревней он не собирался порывать навсегда. Наоборот, все свои успехи в Москве он подчинял известной только ему цели вернуться в деревню, как только он достигнет возможности стать там настоящим хозяином.