Дерево красной птицы. Пробуждение огня

– Нужно увести ее отсюда! Беги в лес и спрячься, я разберусь со всем и найду вас, – крикнул он Даону и помчался помогать тушить огонь, но отец перехватил его на пути и крикнул:

– Возьми своих бойцов и обыщите лес! Нутром чую, это когурёсцы!

В хаосе и дыму Мунно едва отыскал командира Джутэха и вместе с его отрядом ринулся в гущу деревьев. Он надеялся, что Даон, который понес пленницу в противоположную сторону, уже успел спрятаться вместе с ней. Дым от горящего лагеря сочился сквозь деревья и мешал обзору, но мохэсцы почти сразу поняли, что посторонних возле лагеря не было. Никаких следов поджигателей. Лес стоял спокойный и нетронутый, как и раньше: ни следов на укрытых первыми осенними листьями тропах, ни поломанных веток, ни обломков стрел.

Мунно недоуменно повернулся к Джутэху и пожал плечами. Выходит, лагерь поджог кто-то из своих? Но это было невозможно, да и зачем? Какова цель? Озадаченный этой загадкой, сын вождя поспешно вернулся. Огонь уже почти потух, и сизый дым висел над обгоревшими шатрами. К нему спешил запыхавшийся, взволнованный отец:

– Продовольствие удалось спасти. И оружие тоже, – едва переводя дух, ответил хан. Пот градом катился по его лицу, одежда была перепачкана сажей.

– Странно, если бы это была месть Когурё, первое, что они уничтожили, были бы наши стратегические запасы, – Мунно не давала покоя какая-то мысль, но он никак не мог уловить источник своего беспокойства.

– Хорошо искали?

– Да, отец. Чтобы так поджечь лагерь, потребовалось бы не меньше пятидесяти лазутчиков. Столько людей обязательно оставили бы следы. Да и солдаты увидели бы огненные стрелы. Не похоже на нападение извне, – отрапортовал Мунно и склонил голову, ожидая дальнейших приказов. Душа была не на месте, он боялся, что Даона, уводящего пленницу, в любой момент могли обнаружить, и тогда уже не останется никакой надежды.

– Верно. В лагере было полно бойцов, но никто не видел поджигателей. Значит, это кто-то из своих? – голос хана упал до потрясенного шепота.

Мунно и Джутэх молчали, тоже гадая, кто и зачем устроил пожар. Пострадавших не было, если не считать нескольких человек с несерьезными ожогами. Провиант, оружие, кони – все осталось целым. Если это была диверсия, то уж слишком неумело подготовленная и бессмысленная. Когурёсцы не дураки, чтобы действовать так неуклюже. Единственным итогом возгорания было то, что одна из пленных осталась жива, да и это кроме самого Мунно пока оставалось известно одному только Даону.

– Все командиры мне как братья, я не верю, что кто-то из них мог совершить такое чудовищное злодеяние. Да и зачем? – будто сам с собой рассуждал хан, отрешенно глядя на выжженный участок земли, где все еще лежали обгоревшие трупы казненных когурёсцев. Четырнадцать вместо пятнадцати. – Ладно, возвращаемся в город. Нужно обсудить это со старейшинами.

Хан как-то странно посмотрел на сына и ушел к сгоревшему лагерю, по пути отдавая приказы. Времени не было, и Мунно бросился в ту сторону, куда Даон понес пленницу. Кашляя от едкого дыма, который ветер тянул со стороны лагеря, сын вождя пробирался по потайной тропе, ведущей в Когурё. Листья были примяты, а, значит, его друг с Кымлан прошли именно здесь. Вскоре Мунно увидел их: девчонка сидела на земле, прислонившись к дереву и, кажется, была не в себе. Даон стоял рядом, не сводя с нее глаз. Мунно опустился на колени напротив и похлопал ее по щекам, приводя в чувство.

– Эй! Очнись! Тебе нужно бежать, пока нас не обнаружили! – мохэсец потряс девушку за плечо. Оно было горячим, и под своей ладонью он с удивлением обнаружил подпаленную в нескольких местах ткань. Странно, огонь добрался до места казни позже, когда Даон уже увел Кымлан в лес. Но времени на размышления не было, и Мунно вновь встряхнул пленницу. Девчонка очнулась и судорожно дернулась, будто только что заметила мужчин.

– Что ты делаешь? – ее голос был хриплым, к блестевшему от пота лицу прилипли выбившиеся из пучка пряди волос, глаза казались безумными.

– Тебе нужно бежать. Если пойдешь по этой тропе, не сворачивая, то через несколько часов выйдешь к Чхунмунскому ущелью, – торопливо проговорил Мунно, указывая рукой направление. – Сразу за ним – гора Пэкту. Как только перейдешь ее, окажешься на земле Когурё.

– Ты отпускаешь меня? – девчонка будто была не в своем уме и никак не могла взять в толк, что ей говорят.

Мунно сердито вцепился в ее плечи и жестко сказал, наклонившись к самому лицу:

– Беги! Быстрее, иначе нас поймают!

Кымлан поднялась на дрожащие ноги и бросилась вперед по тропе.

Внезапный свист металла рассек воздух, и длинный кинжал воткнулся в дерево прямо над головой беглянки. Кымлан упала на землю и перекатилась за толстый ствол. Мунно узнал подрагивавшую рукоять, украшенную красными и синими бусинами, и медленно повернулся.

– Ты! – зычный голос отца прогремел на весь лес. – Неужели это твоих рук дело?