Дерево красной птицы. Пробуждение огня

Ее самоуверенность немного выбила его из колеи, но он принял из ее рук оружие и прицелился. Когурё всегда славилось меткими лучниками, и каждый мальчик с ранних лет учился стрелять. Наун не был исключением и по праву гордился своими превосходными навыками. Неужели какая-то девчонка сможет его превзойти? Да никогда! Его стрела воткнулась чуть выше и еще дальше от центра, чем предыдущая, и принц скрежетнул зубами.

– Нервничаете? – ехидно спросила незнакомка, даже не пытаясь скрыть своего ликования.

Первый проигрыш выбил Науна из колеи, и каждый последующий выстрел был хуже предыдущего, тогда как девчонка со второй попытки отправляла свои стрелы точно в «яблочко». Он злился на нее и на себя, из-за того, что ведет себя как капризный ребенок.

– Что ж, победа за мной, господин! – ликующе воздела ладони девушка, когда последняя стрела принца вновь ушла за пределы мишени.

Наун сердито сунул ей в руки лук и направился к трактиру. Нужно было срочно запить свой позорный проигрыш. Но как назло в этот час свободным оставалось только одно место: именно то, которое и стало яблоком раздора между молодыми людьми. Принц выругался сквозь зубы, злобно сверкнул глазами на незнакомку и отправился во дворец.

Идя домой, он снова и снова переживал свое поражение, ругая себя за недостаточную сосредоточенность. Прикидывал, что не учел движение ветра и слишком небрежно целился. И вдруг осознал, что за все время «поединка» ни разу не подумал о Кымлан. Ему было и совестно и радостно, что первый раз за много дней он хотя бы ненадолго забыл о своей печали. Но стоило ему вспомнить об этом, как тяжелая тоска опять навалилась на сердце.

– Брат, – однажды Ансоль осторожно нарушила его уединение. – Отец и матушка зовут нас в свои покои.

По лицу Науна скользнула легкая озадаченность: их семья никогда не отличалась крепостью и теплотой семейных уз, и на его памяти собиралась вместе лишь однажды – когда отец объявил, что Насэму нужно жениться. Это было два года назад, и у младшего принца зародилось нехорошее подозрение, что и сейчас Владыка хочет огласить какое-то неожиданное и не очень приятное решение. Почему-то казалось, что оно непременно касалось его, Науна, который в последнее время вел аскетический образ жизни и совсем устранился от государственных дел.

В королевские покои они с Ансоль прибыли одновременно со старшим братом, и Наун, редко встречавшийся с Насэмом, отметил, как тот повзрослел и возмужал. Он был всего лишь на год старше Науна, но казался совсем взрослым мужчиной со спокойным, уверенным взглядом, в котором, как в зеркале, отражалась властность, передавшаяся ему от отца. Статус наследника престола наложил свой отпечаток на его личность, и младший брат сейчас особенно остро ощутил, как сильно они отдалились друг от друга.

Поклонившись Насэму, младшие вошли в королевские покои. Родители сидели друг напротив друга за круглым столом и неспешно пили чай. Простое домашнее платье из нежно-розового шелка ничуть не убавляло величественности королевы. Каждый раз, как Наун видел мать, его на мгновение охватывала робость и стеснение. Она была самой властной и сильной женщиной, которую он когда-либо встречал, и принц в глубине души побаивался ее. Впрочем отец, которому она стала достойным соратником и опорой, не уступал ей, и Наун невольно подумал, что в союзе двух таких сильных личностей не может быть любви. Но он мало что знал о личных взаимоотношениях родителей, которых редко видел с раннего детства. Практически лишенный родительской любви и ласки, он отчаянно искал ее в друзьях, и, возможно, поэтому так привязался к Кымлан, которая всегда была рядом.

Почтительно поклонившись королевской чете, дети расселись вокруг стола в ожидании пояснений, для чего их всех позвали. Наун с тревогой наблюдал за бледным отцом. После последней войны против Пэкче его здоровье заметно пошатнулось. С их последней встречи в зале Совета Владыка еще больше похудел и ослаб. Костлявые руки чуть дрожали, поднимая наполненную травяным чаем пиалу, и Наун обеспокоенно переглянулся с Ансоль, от внимания которой тоже не укрылось состояние отца.

– Давно мы не собирались вместе, – добродушно улыбнулся Владыка, тяжело откинувшись на резную спинку стула. – Наун, говорят, ты заперся в своих покоях, словно монах.

– Ты принц, тебе нельзя поддаваться чувствам. Подданные могут усомниться в тебе, – спокойно изрекла матушка, величаво поставив пиалу на блюдце. От острого взгляда, который она бросила на младшего сына, у того тревожно трепыхнулось сердце.

– Твой траур по этой девчонке слишком затянулся, – отец говорил о смерти Кымлан так пренебрежительно, что кровь бросилась Науну в голову.

– Она не «девчонка»! Это женщина, которую я любил! Но вы отдали приказ казнить ее, – выпалил он, сжав руки в кулаки. Рядом ахнула Ансоль, и Насэм дернулся, положив ладонь на рукоять меча.

– Как ты смеешь разговаривать с отцом в таком тоне! – королева угрожающе сверкнула глазами, отчего обвинительная речь застряла у Науна в горле.