Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова

Но несмотря на всю казавшуюся совершенной логику молодой человек с трепетом вспоминал две тысячи двадцатый год и яркую встречу с Эвелиной, что вроде бы не изменило почти ничего, но всё же, сделало жизнь абсолютно иной. Если разобраться в мире есть множество прекрасных вещей помимо поэзии, ведь для того, чтобы чувствовать себя счастливым вовсе не обязательно писать стихи. Аристарху стало нехорошо от подобной мысли, так как он совершенно не хотел ничего менять. Более того, любые изменения, даже отказ от самой малости привычного себя, ломали не только образ Поэта, но и то, чем он по сути являлся. Такие действия сравнимы с новым рождением, так как требуется чтобы всё, что он знал и помнил из прошлого, полностью стёрлось из памяти, а эта память или, если хотите, «представление о себе» куда важнее белковой оболочки, которую мы безжалостно снашиваем до самого последнего дня. Майозубов настолько разволновался, что прошёл ту лавочку, где сидел раньше, преодолел довольно оживленный перекресток и продолжал идти вдоль канала по плотно уложенной щебнем тропинке. Внезапно его остановила вполне рациональная мысль, коль если двигаться долго, то побывавшая в морозильнике водка потеплеет, что есть не хорошо, ибо тёплая водка, сродни сексу с мёртвой женщиной, по форме вроде бы всё и правильно, но если, по сути, согласитесь, чувствуется, что тут что-то не то. Лавочек на этой части набережной не оказалось, поэтому Аристарх сел прямо на бетонную плиту, окаймляющую канал, поставил рядом с собой два стакана, аккуратно наполнил их доверху и стал ждать охочего до водки Бориску.

Когда привычное и почти ритуальное действие было совершено, пришла одна удивительная мысль, он вдруг понял для чего на самом деле нужны деньги. Вежливую просьбу об очень холодной водке прямолинейная работница отеля приняла серьёзно и буквально, и мало того, что заморозила литровую бутылку до состояния густого сиропа, так ещё и принесла её в специальной сумке холодильнике, который, правда, попросила вернуть. «Нет ничего приятнее, чем раздавать деньги людям, они мотивируют их быть лучше, особенно чаевые», — улыбнувшись, подумал поэт, закрыл глаза и залпом выпил обжигающе ледяной напиток. Аристарх испытал искреннюю благодарность за столь педантичное отношение к его просьбе, так как даже не почувствовал терпкого вкуса водки и спокойно выдохнул, будто бы выпил стакан обычной холодной воды.

Майозубов почему-то боялся, что, разомкнув веки, не увидит Бориску и чего-то ждал. Неожиданно его несильно потрепали по плечу и он, инстинктивно повернувшись, услышал немного требовательную немецкую речь.

— Я вас совершенно не понимаю, — обратился поэт на родном языке, к подошедшему.

— Так ты есть русский, я немного учить русский язык, — ответил незнакомец.

— Это здорово, а то я вас совсем не понимаю, — вежливо повторил гений и понял, что рядом с ним местный представитель закона.

— Вам надо убрать бутылку, иначе придётся платить штраф, — улыбаясь, произнёс интеллигентный страж порядка. Аристарх пообещал исполнить просьбу, а когда повернулся обратно, увидел очень довольного Бориску.

— Не забудь себе ещё немного плеснуть, а то я один пить не буду, — немного кривляясь, произнёс тот.

Увидев манипуляцию с наполнением стакана, полицейский, на всякий случай, поинтересовался, где ходит друг Аристарха.

— Так вот он, — спокойно ответил поэт и указал рукой на Бориску.

— Я понимаю, ты немножко того…

— Как вас зовут, — поинтересовался Майозубов.

— Генрих…

— Меня зовут Аристарх, а моего друга — Бориска и он жуткий алкаш.

— А я думаю, ты есть алкаш, тут совсем никого нет, — сочувственно усмехнулся бдительный блюститель закона.

— Я вас очень удивлю, Генрих…

— Не думаю, что удивишь, я полицейский давно, видел много, особенно алкашей.

— Ладно, тогда посмотри, как пьёт мой приятель, — улыбнулся поэт, поднял свой стакан, подмигнул Бориске и отхлебнул глоток. К невероятному удивлению полицейского, второй стакан взлетел, затем завис в воздухе и из него стала выливаться водка, причём она не выплёскивалась на бетон набережной, а просто исчезала в пространстве, что до глубины души поразило упёртого атеиста Генриха.

— Скажи, как, как ты это делать? — взволнованно произнёс он.

— Тут нет секретов — это не фокус, мой друг Бориска — реальное привидение.

— Привидения — фэнтази, их нет совсем, — сомневающимся голосом произнёс страж порядка.

— Ну ты же всё своими глазами видишь…

— Вы хороший фокусник, но всё равно бутылку надо убрать, — проявив чудеса вежливости и сдержанности, твёрдо сказал ошарашенный полицейский и неторопливо удалился.

— Долбанный европейский менталитет, никакой гибкости мышления, наверное, поэтому они и проиграли войну, — задумчиво выдавил из себя Бориска, безапелляционно резюмируя ситуацию.

— Прекрати умничать, да теории разные придумывать, похоже ты просто хреновое привидение и тебя приличные люди не уважают, и ладно бы только не уважали, даже не верят в твоё существование, — вспоминая озадаченные глаза стража порядка, рассмеялся Аристарх.