Дерни смерть за саван

– Она там! Держите ее! – подсказала им Анита и махнула рукой в сторону распахнутой двери, ведущей в кладовую. – Это лазутчица, она хотела убить ее величество!

Стражники, толкаясь, загремели длинными ружьями, кинулись выполнять приказ, словно он был отдан самой Изабеллой.

В то же время Сильвия стремглав мчалась по совершенно темному подземному ходу. Он был облицован каменными плитами, от времени и сырости они начали крошиться, и после каждого шага в воздух поднималась пыль. Она лезла в нос и рот, порошила глаза. Сильвия опустила веки – все равно из-за непроглядного мрака в зрении не было надобности. В спешке два или три раза больно ударилась о стены на поворотах. Но это не остановило ее, вперед гнала надежда на то, что, может быть, еще удастся вырваться. Главное, выскочить на поверхность, покинуть дом Кончиты и затеряться в какой-нибудь из деревушек, которых так много вокруг города. А там – дать знать отчиму, он поможет нелегально переправиться в Португалию или Францию, и она спасена!

Дыхание от быстрого бега сбилось, она почувствовала, что не может больше выдерживать взятый темп, перешла на шаг. Чутко прислушиваться мешали стучавшие в висках молоточки. Она открыла глаза, обернулась. Нет, сзади, кажется, никого, не видно света, не слышно топота, погоня отстала. Сильвия прикинула: где-то рядом уже должно быть боковое ответвление – то самое, что ведет к свободе. Приложила ладонь к стене, стала напряженно шарить. Вот и оно! Сама пару часов назад прокопала лопатой этот лаз, соединила два прохода.

Она протиснулась в узкую дыру и буквально ввалилась в шахту, прорытую паровой землечерпалкой. Теперь снова бежать! Времени нет, могут настигнуть…

Но что это? Впереди блеснул огонек. Да не один, а целых три… пять… семь… Навстречу по тому же тоннелю двигалась группа людей. Сильвия остановилась, внутри у нее все оборвалось. Она различила во главе процессии дона Ольмоса с высоко поднятой газовой горелкой. За ним шли вооруженные жандармы в мундирах.

Стон отчаяния вырвался у Сильвии. Она повернулась, чтобы бежать назад, но увидела, что жерло, соединяющее два прохода, тоже освещено. В него с факелами в руках лезли королевские гвардейцы. Путей к спасению больше не было.

– Давайте без глупостей! – крикнул дон Ольмос. – Деваться вам некуда.

Сильвия прижалась спиной к крепежному столбу и снова закрыла глаза. Нащупала в кармашке платья маленький складной ножичек, раскрыла его и резанула себя по левому запястью.

* * *

С окончания описанных выше событий прошло двое суток. В «доме на куличках» водворилось умиротворение – впервые с того памятного дня, когда Анита и Алекс прибыли сюда из Барселоны. Кончита, отойдя от хмельного дурмана, возблагодарила небо за то, что все завершилось так удачно. Она пожертвовала монастырю сакраменток пятьдесят эскудо, но уходить в монахини раздумала. Взгляды, которыми она обменивалась с доном Ольмосом, давали понять, что мирская суета еще не окончательно опротивела ей.

Веронике оказали первую помощь. Пожилой врач сказал, что она родилась под счастливой звездой – удар пришелся вскользь, кости черепа не пострадали, лезвие лопаты лишь сорвало лоскут кожи с темени. Было наложено несколько швов, Веронику хотели оставить в лазарете, но она выпросилась домой и лежала теперь в своей кровати с забинтованной головой, принимая почести, как подобает героине. То был уникальный случай: не она прислуживала господам, а они ей, поднося еду и питье. Она смущалась, краснела, хотя в глубине души, конечно, блаженствовала.

Что до Сильвии, то и ей не дали умереть. Взрезанные вены быстро перетянули жгутом, кровотечение остановилось, после чего задержанную препроводили в жандармский участок. Там она провела всего одну ночь, и наутро ее, как опасную законоотступницу, перевезли в Мадрид, в тюрьму Линарес. Дон Ольмос по своим каналам узнал, что ее величество Изабелла, довольная приемом, который оказали ей власти Аранжуэца, еще до окончания следствия и суда решила явить милость и избавить злодейку от казни. В аппарате судебного ведомства уже готовили указ, согласно которому Сильвия должна была закончить свои дни на каторге в Южной Америке.

– Сомнительная милость, – высказала Анита свое мнение Максимову, когда они вдвоем гуляли по берегу Тахо и обсуждали недавние приключения. – Она умрет там через год от лихорадки или малярии.

– Согласись, она это заслужила. Убила Хорхе, свою бывшую няньку, покушалась на правящую особу… В России ее в лучшем случае сгноили бы в Сибири.

– Все так. Но мне жаль, что ум и воля, заложенные в ней, не получили достойного направления. Когда я перебираю в памяти ее поступки, то прямо-таки восхищаюсь! Невероятно, что все это делала одна-единственная женщина, такая хрупкая на вид. Вспомни, как она перевоплощалась в совершенно разных персонажей… как стреляла в ночи по нашим окнам и заставила нас поверить, что дом осаждает целое полчище! Как ловко она ввела нас в заблуждение, когда у тебя на глазах брала в библиотеке «Историю Тартесса»… Все было настолько тонко рассчитано, что просто диву даешься!

– Но тебя она не обманула…